Весь год — театр: Виктор Вилисов об итогах Года театра в России

Если кто-то не в курсе, почти прошедший 2019-ый был обозначен Годом театра в России. Можно написать об этом что угодно, и любые слова отступят перед следующей новостью: «В Ярославле «Ревизора» исключили из репертуара после проверки прокуратуры». Театр драмы им. Федора Волкова, который в этом году и так сопровождали пертурбации (худрук сменился с унылого, но вменяемого Евгения Марчелли, на актера с патриотической позицией Сергея Пускепалиса, который в интервью СМИ рассказывал, что принципиально не снимается в зарубежных фильмах, хотя ему предлагают) оказался без спектакля по важнейшему произведению — пьесе Гоголя, на которой все бессовестно катаются уже двести лет. Запрос на проверку театра направил некий общественник, обнаруживший в «Ревизоре» сцены, не подходящие для детей. И здесь место для цитаты: «Но, как выяснилось, жалоба несколько запоздала. На момент обращения прокуратура уже провела проверку и нашла нарушения в деятельности театра. Внимание проверяющих привлекли спектакли «Бабаня» в постановке Ольги Тороповой, «Ревизор» Дениса Азарова, «Пушкиниана» Владимира Алейникова, «Каренин» Романа Кагановича и «Любовью не шутят» Веры Харыбиной. Как установили прокуроры, у «Пушкинианы», «Каренина» и «Любовью не шутят» отсутствовала возрастная маркировка». 

Когда у спектакля «Любовью не шутят» отсутствует возрастная маркировка — это действительно значит, что у русского театра большие проблемы. Но есть и более глубокие контексты в ситуации с «Ревизором»: «Некоторые сцены могли трактоваться неоднозначно, в частности танец почтмейстера в костюме розового кролика под музыку «Satisfaction». Некоторые критики увидели в этом намеки на нетрадиционную сексуальность».

Пока в Ярославле запрещают «Ревизора», в Москве на фестивале любительских театров тоже происходит с «Чипполино». Параллельно продолжает вяло течь дело «Седьмой студии», Минкульт отказывает в финансировании смотру «Территория» на Камчатке, а Александринский театр не может объединиться с уже упомянутым Волковским, чтобы создать супертеатр и выпускать по два разных «Ревизора» сразу, чтобы все запутались.

Было бы странно ожидать от русского театра какого-то концептуального прорыва и новых идей. Все еле выживают, а председатель Союза театральных деятелей (ручной «общественной» ассоциации под Минкультом) радостно отчитывается о выделенных средствах на поддержку очередного детского спектакля в Лесосибирске, ремонт пола в театре кукол в Саратове или командировку критиков из Москвы в Якутию. Наряду с этим в столице появляется Союз независимых театров, объединяющий в себе по случайному принципу несколько театральных коллективов без площадки под идейным лидерством Всеволода Лисовского. Коллеги заявляют, что работают над новым форматом реальности и новой экономической формой театральной компании; в итоге им хватает пары месяцев, чтобы разругаться между собой примерно всем, несколько коллективов выходят из Союза, а оставшиеся запускают краудфандинг на полмиллиона рублей, из которых с горем и унижением пополам собирают почти в три раза меньше.  

Весной этого года Театр на Таганке досрочно закрыл театральную лабораторию «Смещение», которую я придумал и курировал. Это произошло из-за перформанса «Театра. На вынос» с плакатом «Против системы Станиславского» на Красной площади. За несколько дней до выхода этого текста тот же «Театр. На вынос» сжег ящик с деньгами в пластиковом камине старого корпуса РГИСИ, и по реакции эвакуированных студентов, начавших написывать, что это не искусство, а хайп, потому что в этом нет ни красоты, ни идеи, мне стало в очередной раз ясно, что российское театральное образование — это по-прежнему огромная куча навоза посреди заброшенного села.

Под конец года в редких телеграм-каналах и фейсбуках поднимаются робкие разговоры про новую этику и репутацию в театральной среде. Просыпаются люди, которые еще пару лет назад, когда автора этого текста лишали аккредитации на фестивале «Территория», предпочитали молчать, потому что «лучше не выносить сор из избы и не защищать коллег в несправедливых конфликтах».Есть радужные надежды, что к 2035 году в российском театре кидать людей и быть непрозрачными институциями перестанет быть нормой; пока мы идем к этому, можно сыграть в театральное бинго и угадать, кому дадут следующие «Золотые маски». Эта премия еще мощнее укрепилась в этом году: тот, кто в ноябре написала пост о том, какая это неподвижная и монструозная институция, в декабре оказывается в ее жюри. Дикий русский капитализм предлагает дружить всем, если они согласны.

В наступающем году хотелось бы пожелать русскому театру еще больше прокурорских проверок: надеюсь, в ходе них выяснится, что 90% репертуара содержат сцены не подходящие не только для детей, а в принципе для вменяемых людей всех возрастов, и львиную его долю перестанут показывать. Молодым деятелям театра и смежных сфер, которые пытаются кооперироваться на новых основаниях и которым тяжело поддерживать продуктивный диалог в прекарной среде, хотелось бы пожелать терпения и уверенности в этих самых новых основаниях. У меня есть одна мечта — сделать театр нормальным, как нормально — кино, музыка или литература. Сделать так, чтобы театр перестал быть перверсией для семидесятилетних людей с повышенным уровнем духовности. Как мы видим, Год театра в России не приблизил нас к этому ни на миллиметр. Мы стоим на ландшафте, заваленном «Ревизорами» и остальным репертуарным хламом, несмотря на то, что новые большие идеи о театре, способах его производства, потребления и образования вокруг него, звучат на этом ландшафте очень громко. Но пока все стабильно, и Ассоциация театральных критиков продолжает выписывать дипломы и благодарственные грамоты на картонках спектаклям, которые они в своем фейсбук-чате определили как лучшие. Пожелаем им упорства в их нелегком и неблагодарном деле. 

Редакция «Собака.ru» выступает за плюрализм. Если вы не согласны с мнением автора колонки, присылайте ответные тексты на почту: anisimova@sobaka.ru. Если материал будет подходить нам по качеству и не нарушать законодательства РФ, мы его опубликуем.