Саша Бортич: «Всю жизнь я борюсь с ощущением: сейчас все поймут, что я лох и выгонят меня»

Сценаристка Мила Просвирина (вместе с режиссером Романом Волобуевым задокументировала бум телеграм-каналов в сериале «Просто представь, что мы знаем»!) расспросила свою приятельницу, как научиться соединяться со своим успехом, реагировать на хейт и не терять в себе панк-девчонку на скейте.

Твоя героиня в «Между нами химия» Таня — водительница такси, в одиноч­ку воспитывающая двоих детей по­сле смерти мужа. Она узнает, что у нее рак, и пытается в ускоренном режи­ме найти сыну и дочке нового папу. Я, когда смотрела сериал, то смеялась в голос (попытки знакомства в баре — топ!), то не сдерживала слез — тебе удалось ФЕ-НО-МЕ-НА-ЛЬ-НО досто­верно сыграть онкобольного челове­ка. Для тебя самой магистрально сери­ал про что?

Для меня эта история в первую очередь про мать, которая пытается спасти детей. От детдома, от невменяемых родственников, которым они могут достаться. Материн­ский инстинкт — это естественный про­цесс: когда появляется ребенок, в тебе про­сто просыпается волчица, которая защитит свою стаю, несмотря ни на что.

Были моменты, когда ты лично эту волчицу выпускала наружу?

К счастью, у меня не было по-настоящему опасных ситуаций, где бы кто-то угрожал здоровью или жизни моего ребенка. Но если сына заставили плакать — я иду раз­бираться, и ничто меня не остановит. В це­лом я бы сказала, что не тревожная мать, но та, что настороже. Ставлю вопрос следу­ющим образом: «Это не угрожает его жиз­ни или здоровью?» Если нет, супер, пусть идет. Мне кажется, это единственное, что помогает не сойти с ума.

Как думаешь, если бы ты не была ма­мой, у тебя бы получилось сделать Таню в «Химии»?                

Сложно сказать. Актеры часто проигрыва­ют ситуации, которые совершенно не отно­сятся к их жизни, но мне это точно упро­стило задачу. При том, что я не из тех, кто говорит: «Материнство разделило мою жизнь на до и после». Став мамой, я не из­менилась, осталась собой — просто узна­ла что-то новое совершенно другого уровня. Знаешь, я очень скептически отношусь к ре­пликам типа: «Ой, вот он у меня еще в жи­воте, но я уже его так сильно люблю». Боль­шинство — это доказано — постродовых депрессий начинается как раз из-за того, что на тебя навешивают огромное количе­ство ожиданий. Когда материнство пришло в мою жизнь, я была рада, но не испытыва­ла к своему ребенку сразу же бесконечную любовь. Это отдельный человек. Ты с ним знакомишься. Ты пытаешься понять: а что это всё такое? И потом со временем любовь в тебе растет. Как мне кажется, абсолютная любовь к ребенку не то, что появляется по щелчку сразу после родов. Но это лишь мое субъективное мнение и точно не аксиома.

Как получить роль мечты, несмотря на бэби-фейс

В «Химии» очень заметно невероятное совпадение тебя, материала и коман­ды. Редко случается настолько мощ­ная синергия между историей, режис­сером, актерами и цехами, которую так видно в кадре.

Да, всё сложилось, и мне не нужно было заниматься ничем, кроме буквального ис­полнения роли. Потому что на практике я очень часто оказываюсь в ситуации, ког­да сосредоточиться необходимо на самых разных объектах. Помогать цехам, так ска­жем. Например, я крашусь сама уже мно­го лет, даже когда хороший грим на пло­щадке — просто мне так комфортнее, — но иногда это необходимость. Ви­дишь, что делают люди, и ду­маешь: «Какой ужас, лучше сама как-нибудь». В «Между нами химия» я могла занимать­ся только ролью, которую мне не нужно было собирать и при­думывать — она уже была пол­ноценно написана в сценарии Кариной Чувиковой (над тек­стом Карина также работа­ла вместе с Евгенией Хрип­ковой («Звоните ДиКаприо!») и Юлией Гулян («Ника»). — Прим. ред.). Берешь любую сцену — и делаешь.

Для Карины Чувиковой, уче­ницы Жоры Крыжовникова и сценариста «Слова пацана» и «Триггера» Андрея Золо­тарева в киношколе «Инду­стрия», это ведь, по сути, пер­вая настолько масштабная режиссерская работа.

У нас с Кариной сложилась силь­ная связь, и я ее очень ценю. В моей жизни такого еще не было. Ну, помимо Нигины Сайфуллаевой и «Как меня зовут», но они навсегда на не­досягаемой полке, там, где ближайшие чле­ны семьи (в откровенной драме о ради­кальном воспитании чувств и инициации взрослой жизнью Саша впервые снялась в кино, для Нигины Сайфуллаевой это также был дебют в режиссуре полного метра. — Прим. ред.). Карина очень конкретная, мо­жет быть жесткой, но это всегда по делу. Она хорошо знает, чего хочет. Через не­сколько недель после мотора у нас был на­пряженный момент, но мы просто выложили все карты на стол и вышли на новый уро­вень взаимодействия. Внутренние беспокой­ства и сомнения перестали на нас влиять, когда мы просто друг другу сказали: «Эй, я не пытаюсь тебя победить. Мы тут не бо­ремся». Да, были и ужасно тяжелые смены, и огромные выработки, и сложные объекты, но я ни разу не доходила до компромисса с собой. Знаешь, как часто бывает: «Ладно, нет уже времени, сворачиваемся, всё было». Это настоящее сотворчество, и мне были выданы все козыри, чтобы проявить себя ак­терски. Добавлю: еще Карина всегда пре­красно выглядит, даже при самом тяжелом графике, это очень впечатляет.

Как вам удалось найти баланс — со­четание смеха, трепета и слез? Драме­ди — это ведь сложный жанр. Насто­ящих драмеди, особенно на русском языке, очень мало. Обычно это так примерно происходит: «У нас не­смешная комедия? Супер, назовем ее драмеди».

Искать не пришлось — это сразу было в тек­сте Карины, а мы просто совпали. Мне при­ходит сценарий, я открываю и вижу: «ге­роиня Татьяна, 37 лет». Пишу агенту: «Ты почты перепутала, наверное». Она: «Нет, это тебе». Начинаю читать, сценарий супер, но я прекрасно отдаю себе отчет в том, как выгляжу в свои 30. У меня нет иллюзий, что это на 15 или 17 лет, но многие реально счи­тают меня сестрой сына, а дети на площадке говорят: «А вы Сашина няня?» И вот я иду на пробы от метро пешком, дочитываю восьмую серию — и меня просто разрывает от того, какая же это крутая история...

…то есть ты прочитала все восемь се­рий проекта перед пробами? По опы­ту — это нетипично для актеров, мяг­ко говоря.

Конечно. Если ты не прочитаешь целиком, чего туда идти тогда?! Я всегда всё читаю и периодически слышу на кастинге: «Ой, вы со всем ознакомились? Вот это да». Или, на­пример, прихожу на пробы большой слож­ной сцены, и режиссер просто начинает аплодировать, что я выучила текст. А я про себя думаю: «Как же легко вас впечатлить».

Так вот — дочитываю я сценарий в аб­солютном восторге, ловлю на пробах каж­дое слово Карины, понимаю, что правда все круто сделала, но на меня этот матери­ал может просто не лечь. Я до последне­го была убеждена, что меня сольют и мой бэби-фейс не победить. Помню, как в конце январских каникул в прошлом году сидела на первой репетиции «Отцов и детей» в Те­атре наций (в версии Семена Серзина дей­ствие тургеневского романа перенесли во времена перестройки, Саша играет в спекта­кле Фенечку. — Прим. ред.) — и вдруг зво­нок от Михаила Врубеля (сын художника Дмитрия Врубеля, автора поцелуя Брежнева на Берлинской стене, сооснователь кинош­колы «Индустрия» и студии «Водород», вы­пустившей трилогию «Лед» и «Сто лет тому вперед», вместе с коллегой Александром Андрющенко стал самым молодым продю­сером, заработавшим миллиард в россий­ском прокате. — Прим. ред.): «Всё, Саш, мы тебя утвердили». И я начинаю реветь.

Это правда, что изначально в этой роли видели Анну Михалкову?

Которая в «Частице вселенной» Алены Званцовой играла мою маму, а в «Обычной женщине» Бориса Хлебникова и Наташи Мещаниновой — мою сутенершу. Я про­сто обожаю Аню. Когда уже ребята поме­няли концепцию и утвердили в «Химию» меня, она подшучивала надо мной — мол, Бортич, это даже не обидно — и даже слух пустила, что я украла у нее роль. Если что, это я шучу, конечно же!

Прикол еще в том, что тебя не ста­ли старить. Как вы искали внешность Тани?

Да, это целый процесс. Была большая веро­ятность, что меня покрасят в темный цвет, я и сама хотела. В итоге решили, что все-таки нет. Плюс я похудела, достигла сво­его минимального веса. И когда смотре­ла первые кадры, думала: «Как хорошо, что мне хватило силы воли это сделать, потому что ну как-то странно, если героиня уми­рает от рака и она упитанная». А я была упитанной.

Про ред-флаги в работе с режиссерами и у кого Саша сыграет любую роль

Ты работала с топовыми режиссера­ми-женщинами — Нигиной Сайфулла­евой, Аней Меликян. Теперь вот с Ка­риной Чувиковой. Есть что-то, что объединяет этот опыт, или мы не мо­жем обобщать?

Слушай, это как про национальность: странно пытаться выявлять общие призна­ки — в каждой есть и подлецы, и хорошие люди. С режиссурой так же: у меня были и суперпостановщицы, и тяжелые опыты. И равно очень классные и сильные режис­серы-мужчины, с которыми мечтаю сно­ва поработать. Поэтому я бы не стала раз­делять режиссуру на мужскую и женскую. Режиссер — это прежде всего профес­сия. И профессионализм, как мне кажется, определяется не гендером, а способностя­ми и талантами.

Понимаю.

А опыт дебюта с Нигиной меня очень сбил. В «Как меня зовут» были такие под­ключение и атмосфера, что после я недо­умевала в свои 19 лет в других проектах, почему все не делается так же честно и ре­жиссеру на меня абсолютно наплевать. На самом деле только после перерыва в съем­ках, связанного с рождением ребенка, я на­конец по-актерски почувствовала себя по-другому. Лет шесть назад, когда мне нужно было сыграть большую сложную сцену, я на нее долго настраивалась. Слушала опреде­ленную музыку, чтобы войти в нужное со­стояние, что-то еще придумывала. А сей­час вдруг обнаружила себя в точке, когда понимаю: после репетиции скажут «Каме­ра, мотор», и я все сразу сделаю. Мой ап­парат теперь работает иначе. Я очень смея­лась, когда после «Сезонов» (на фестивале онлайн-кинотеатров «Новый сезон» в Сочи, главном киноиндустриальном сериаль­ном смотре страны, Wink.ru по­казали проект «Между нами хи­мия», и Саша получила награду как лучшая актриса. — Прим.ред.) критики писали: «Алексан­дра Бортич перезапускает свою карьеру». А сейчас думаю, мо­жет, они и правы.

У тебя есть какие-то ред-флаги в работе с режиссерами?

Возможно, это ужасно про­звучит, но есть такие режиссе­ры, во взаимодействии с кото­рыми я чувствую, что могу их сожрать. А для меня это очень опасное чувство. Потому что ну зачем мне тогда такой режис­сер? Ненавижу, когда мне го­ворят то, что я уже знаю. На­пример, начинают при разборе пересказывать сцену. Спаси­бо, я это уже читала. Хотелось бы услышать от режиссера то, до чего я не додумалась сама. У меня же и к себе очень большие требования. Я всег­да вижу, где наигрываю и что у меня не по­лучается. Есть роль в одном фильме, ко­торый все очень хвалят, у него высокий рейтинг, а я знаю, что играю там плохо, по­тому что слепо шла за режиссером.

Почему не стала спорить и доказывать?

Я могу спорить, но финальное слово все равно за режиссером. Это субординация. Для меня это был важный негативный опыт. Теперь знаю: если тебе кажется, что у человека проблемы со вкусом или про­фессией в целом, тебе не кажется. И идти туда не надо.

Мне всегда нравилась твоя честность. Что ты можешь открыто сказать в ин­тервью: «Да, я снялась там-то, потому что мне просто нужны были деньги».

Ну это же правда. Зачастую ты не сидишь и не выбираешь из трех проектов тот, кото­рый тебе больше всего нравится, а снима­ешься там, куда утвердили. Конечно, я мно­го отказываюсь, не до всех проб дохожу просто из-за качества текста, но да, иногда мне приходилось соглашаться на что-то, потому что слетели все проекты, а нужно на что-то жить.

Ты бывала прямо сильно на мели?

Бывала. Это очень неприятно, но что поде­лаешь — берешь в долг или кредитку рас­печатываешь. Ну я еще и финансово без­грамотна: не умею откладывать и не знаю, куда вложить деньги, чтобы они работали.

Что больнее — брать в долг или сни­маться в плохих фильмах?

По-разному. Потому что участие в кино­проекте — непрогнозируемая ситуация. Безусловно, есть ряд критериев, которы­ми ты можешь руководствоваться — на­пример, сценарий, режиссер, продакшн. Но жизнь и реальность, как известно, вносят коррективы. В итоге: сценарий прекрасен на бумаге, но совершенно непереводим на киноязык, режиссер в плохой форме, а про­дакшн вдруг резко начинает экономить.

Так что ответа на этот вопрос просто не существует: классно работать в удоволь­ствие, не брать в долг и гордиться фильмом или сериалом на премьере.

Давай о хорошем. Назови пять ре­жиссеров, у кого ты бы сыграла кого угодно.

Даже мертвую проститутку?

Ее особенно.

Конечно, Карина Чувикова. Режиссер «Ба­лета» и Happy End Сангаджиев, который также сыграл моего врача и коуча по сви­даниям в «Между нами химия». Ученики Хлебникова Игорь Марченко, Саша Соби­чевский и Оля Дибцева — обожаю, на­сколько они простые и настоящие люди. И Нигине, конечно же, не смогу отказать никогда.

Про хейт, фото с поклонниками и синдром самозванца

Хочу поговорить с тобой про успех. Со стороны кажется, что тебе быва­ет страшно, но ты не падаешь в неуверенность, как многие, а, наоборот, прорабатываешь свой синдром само­званца через то, что выкладываешься на двести процентов.

На самом деле с «Химией» произошло на­стоящее волшебство еще и потому, что я впервые в жизни по-настоящему соеди­нила себя со своим успехом. Когда мне дали актерский приз на «Новом сезоне» (как лучшей актрисе фестиваля, награда называется «Героиня “Нового сезона”». — Прим. ред.), я не вжала голову в плечи, как обычно, а сказала себе: «Да, я это заслужи­ла, потому что круто сделала свою работу». Для меня это огромный шаг. Всю жизнь я борюсь с ощущением, что вот сейчас все поймут, что я лох и выгонят меня отсюда.

Но при этом, когда ты вышла по­лучать награду, помнишь, как ты сказала?

Как?

«Я все тот же зажатый подро­сток, который весь дрожит вну­три…»

Я и продолжу им оставаться, не хочу это терять. Да, я научилась чуть красивее хо­дить по красной дорожке, меньше дергать­ся, когда меня фотографируют, но оста­юсь все тем же панком. Мне очень важен этот баланс. Не хочу обнаружить себя в той зоне, где, ну знаешь, «несу себя людям». Да, все актеры любят внимание, глупо это отрицать, но при этом жажды быть извест­ной у меня не было никогда. Это очень приятно, когда тебя узнают и так легко ос­частливить людей совместной фотографи­ей. Но все это идет рука об руку с тем, что тебя фотографируют исподтишка, тыка­ют пальцем или подходят, когда ты ешь или плачешь в аэропорту.

У меня, кстати, есть предположение, почему ты никогда не отказываешь­ся сфоткаться. Как будто тебе настоль­ко важно радовать людей — любых совершенно, независимо от того, нра­вятся они тебе или нет, — что та­кая легкая возможность принести не­много счастья оказывается значимой привилегией.

На самом деле большинство люди адек­ватные, вежливые и очень милые. Я ино­гда и сама предлагаю сфотографироваться, если вижу, что они не решаются. Мне же это вообще ничего не стоит. У меня была такая история: экспедиция в Краснодар­ский край, раз в три дня переезды, очень тяжелые съемки, холодно, смены длинню­щие. Но для людей, которые там живут, это просто невероятное событие — у них сни­мается кино, еще и с какими-то там извест­ными артистами. В одной из станиц был ну просто чудовищно сложный день — я за­мерзла жутко, ревела, орала в кадре, чего там только в ту смену не делала. И вот по­сле захожу в актерский вагон никакая. Ас­систент говорит, что машина подъедет пря­мо вплотную к двери, чтобы прыгнуть в нее незаметно, так как вокруг площадки весь день собиралась толпа со всей округи. Я соглашаюсь, но вдруг слышу голоса этих людей, которые долго простояли на моро­зе. Сил не было совсем, но в итоге я пошла и сфотографировалась отдельно с каждым, а было человек 40. И знаешь что? Это было так круто, просто обалденно. Я ушла такая наполненная!

А ради кого ты бы простояла полдня на холоде?

Ради Роберта Планта бы постояла. Совер­шенно точно ради Эдгара Райта — чтобы поцеловать его гениальные ручки, конеч­но. Ради Дженнифер Лоуренс, Тайки Вай­тити. И Дэниэла Шайнерта и Дэна Квана, которые «Все, везде и сразу» и «Чело­век — швейцарский нож». А еще ради лю­бого своего близкого друга я бы простояла и день, и два, и три.

Как думаешь, а почему на тебя льется столько хейта? Подчас его масштабы просто поражают воображение.

Наверное, иногда людям сложно восприни­мать искренность. Многим приятнее смо­треть на актрису, которая скромно скла­дывает ручки, думает постоянно, как она выглядит, и не находится в живых проявле­ниях. Это возвращает к базовой настройке: когда видишь, что кто-то проявляется, а ты себе не разрешаешь, то, конечно, бесишь­ся. Но с другой стороны. Была такая пере­дача в YouTube — «Узнать за 10 секунд», где нужно угадывать песни. Я туда всег­да очень хотела и пошла на запись вместе со своими любимыми друзьями — Мак­симом Гну и Андреем Заураловым. Потом как-то я сидела беременная на карантине, ужасно соскучилась по пацанам, откры­ла этот выпуск и увидела со стороны, как же я раздражаю своей гиперактивностью. А сколько я слышала историй о людях, ко­торые меня не знают, случайно проходили мимо площадок, где я работала, и прини­мали за чистую монету мои шутки ужас­ные и стеб о том, какая я классная актри­са. Так что я понимаю, как сильно могу раздражать.

А что по принятию? Ты всегда гово­ришь, что тебе очень сложно слушать комплименты про внешность, но как будто бы в последний год что-то в этом смысле подвинулось.

Думаю, что психотерапия очень развива­ет меня в сторону адекватного восприятия себя. Я красивая. Я секси. Я талантливая. Я классная девчонка. Теперь я более-ме­нее могу соединиться с этими характе­ристиками, хотя мне это ужасно сложно, как и очень многим людям. Между про­чим, я сейчас сделала усилие, чтобы это проговорить, в ежедневном режиме так не думаю.

Я, кстати, всегда боялась, что мое ак­терство строится на травме и боли. Мол, пойду в терапию, проработаю все и как же тогда буду играть? Но это самое боль­шое заблуждение. Потому что психотера­пия не лишает тебя возможности черпать энергию в боли, а освобождает от зажимов и налипших установок. Особенно регуляр­ная. Самые крутые прогрессы происходят, когда кажется, что все хорошо. Вы вроде посидели-поболтали, а эти сессии самые эффективные.

Если бы у тебя было сколько угодно времени, чем бы ты занялась в плане навыков?

Точно музыкой. Барабаны — моя мечта. Саксофон. Фортепиано. Вокал. Флористи­ку хотела бы побольше прокачать. Готовку, танцы и волейбол.

Хочу подметить, что ты не упомяну­ла актёрку.

Я точно не пойду поступать в институт, хотя… Если бы я могла позволить себе пол­ноценно побыть студентом 24 на 7, когда нет ребенка и не нужно зарабатывать, то по­чему нет. Мне досадно, что этого не было. Но для меня это так работает: каждая роль, площадка, режиссер, сцена и спектакль в те­атре — новое обучение и прокачка.

Есть что-то, до чего я не дотронулась, что сейчас для тебя важно?

Я чувствую, что сейчас у меня очень осо­бенный период и сериал «Между нами хи­мия» — большая часть этого. Мое главное наблюдение к этому моменту — многие вещи, которые я ощущала важными и пра­вильными, когда только начинала, по итогу оказались самыми верными. То, как я ду­мала, будучи 15-летним скейтером. Я по­давляла это в определенный период, стес­нялась. Но сейчас признаю, что это тоже я, которая так и не научилась врать и при­творяться. И, даже поранившись очень сильно, как произошло совсем недавно, ни­когда не позволю себе зачерстветь. Потому что точно знаю: любовь сильнее всего.   

Фото Алексей Дунаев

Идея Ксения Гощицкая

Стиль Алина Артей

Визаж Юлия Худякова

Волосы Михаил Киселев

Продюсер Екатерина Кузнецова

Ассистент продюсера Айтадж Гусейнова

Ассистенты фотографа Вадим Пушкин и Даниил Мякотенко

Ассистенты стилиста Екатерина Шумилова и Евгений Лагунин

Ретушь Анастасия Суворова