Наталья Водянова с детьми едет по России: как Михаил Зыгарь и Родион Чепель создали документальный сериал «Русские каникулы»

Родион: Для меня все началось, когда Настя Красильникова, авторка телеграм-каналов «Дочь разбойника» и «Вашу мать», феминистка и блогерка, рассказала мне, что Наташа Водянова задумала снимать сериал про Россию. Она предложила нам встретиться, и мы пошли, я помню, в московский отель MOSS. Слово moss потом станет хитом у детей Водяновой, потому что значит «мох», а мха они много увидят в России. И у меня было ощущение, что Наташе кто-то уже про меня сообщил.

Михаил: Это был я. И кстати, моя история начинается кинематографичнее!

Родион: Кинематографичнее, чем мох?

Михаил: Да. Май, Каннский кинофестиваль, яхта, вечеринка Лена Блаватника. Звезды Голливуда на борту. И среди гостей я вдруг вижу чуть ли не единственное знакомое лицо, которое наблюдал по телевизору и в журналах, но никогда воочию. Это лицо подходит ко мне и говорит: «Миша, я давно вас ищу. Очень хотела с вами поговорить!» Надо отметить, что буквально за два дня до этого — я еще был в Москве — мне написал Саша Цыпкин: «Наталья Водянова хочет с тобой обсудить проект, можно ли дать ей твой номер?» И встреча стала будто бы продолжением уже начатого разговора. Наталья задумала сериал, где со всей семьей путешествует по России целый год. И, прочитав мою книгу «Империя должна умереть», поняла, что я именно тот человек, который ей нужен. Мы проговорили часа четыре — все звучало очень интересно. И сразу перешли на ты.

Родион: Возможно, у меня тоже ушло на это часа четыре. Просто они растянулись суммарно примерно на два года.

Михаил: Изначальный план был таков: мы год нон-стоп катаемся, пока не объедем всю страну. Partybus идет на север. Мне все понравилось. И что думать? Надо делать. Вскоре Наталья прилетела в Москву, мы с ней и с Сашей Цыпкиным пошли в «Кооператив Черный» напротив нашего офиса, все столики были заняты, только маленькая скамеечка в углу нашлась. Мы втроем на ней сидели и пили кофе.

Родион: Надо сказать, что это было еще до COVID’a, летом 2019 года.

Михаил: Да, мы обсуждали первоначальные шаги. Сначала было так: «Нам надо тысячу партнеров». Потом: «Ладно, хватит десяти!» А закончилось: «Миш, вдвоем будем! Ну, ты все сделаешь — давай!» Мы стали искать прекрасную продакшн-компанию и вспомнили про ваши «Амурские волны».

Родион: Я был не в курсе этой истории. И позвонил тебе: «Слушай, тут Водянова заходила!» А ты ответил: «Мм… и что? Вы договорились?» — «Да, вроде договорились». Мне сейчас стала ясна общая картина, что я был пешкой.

Михаил: Пешкой в игре Александра Цыпкина, Лена Балаватника и, видимо, Кейт Мосс?

Родион: Поправь меня, но, кажется, идея шоу была в том, что Наташа с семьей едет на год жить в деревню, доить там коров, чтобы припасть к корням.

Михаил: Не совсем. Идея сразу была довольно четкой. Именно путешествовать по России год. И на старте обсуждений она много раз говорила, что уже почти договорилась с Антуаном.

Родион: Антуан Арно, ее муж.

Михаил: Тогда еще жених и отец двоих ее детей. И естественно, он начал подтачивать идею ездить из Тобольска в Тюмень, потом в Усть-Илимск и далее везде 365 дней. Довольно быстро год в России превратился в «я могу приехать на две недели».

Родион: Даже в две недели с точки зрения практического продюсирования верилось с трудом. Но уже в октябре 2019-го мы полетели в Сочи на съемки первой серии. Абсолютно из логических соображений: только на Кавказе погода позволяла работать. Везде начинается слякоть. Из соображений итоговой картинки мы понимали, что остается узкая полоска южной земли, куда можно приземлиться и не утонуть в осенних распутицах.

Михаил: Мы действительно доверились России-матушке и те части, которые она нам отдала, те и взяли. Все остальные она просто не давала.

Родион: Есть ощущение, что желание припасть к России стало гораздо более общим трендом, чем индивидуальное желание нашей героини. Вот все ездят в Суздаль, да? Как будто люди внезапно решили присмотреться к тому, откуда они вообще взялись.

Михаил: Не знаю. Мне кажется, все усиленно устремились на Байкал и Камчатку, потому что границы закрыты. А Суздаль стал просто Парком Горького.

Родион: Но мы-то начали съемки до локдауна. И получается, Наташа этот тренд на внутренний туризм предугадала.

Михаил: Да. Я бы сказал, раньше он был элитарным, а теперь стал популярным. Вадим Дымов начал развивать Суздаль лет пятнадцать назад, подтянул туда единомышленников, Дмитрия Разумова, Ермолая Солженицына и многих других. Например, Плес стал хитом при Дмитрии Медведеве, но не благодаря ему. Он превратился в модное место, когда еще не было дачи Медведева. И, скорее, это он туда подтянулся. И таких коммьюнити стало много у разных городов. В Тарусе, Карелии и так далее. Апофеоз — наша последняя поездка в Териберку. Ты приезжаешь и ожидаешь увидеть заброшенный «Левиафан». А там на берегу океана в абсолютно хипстерской кофейне тебе делают латте на миндальном молоке, и ты платишь за него телефоном. Выходишь — а перед тобой Баренцево море. И оно выглядит не как бескрайний простор, а как стена. Из-за полярных ночей там очень странный свет. Обычно на берегу океана ты чувствуешь, что перед тобой космос. А тут ощущение, что упираешься в край, в экран, как будто картину перед тобой повесили — и тебе конец, финиш.

Родион: Кстати, Териберка — классный пример, потому что это условные ... (глушь), которые стали очень популярными после «Левиафана».

Михаил: Ах, вы говорите, что это ... (глушь), товарищ Звягинцев?! Вот мы сейчас назло вам все тут поднимем.

Родион: Да, а ведь контекст такой, что место это забытое богом, гиблое и лучше туда не соваться.

Михаил: Интересно, что так случилось только с Териберкой и ни с какими другими городами. Город Череповец, воспетый Балабановым, не стал туристической меккой после «Груза 200». И даже в село Прохладное из сериала «Чики» не наблюдается паломничества.

Родион: Интересно, будет ли паломничество в города из «Русских каникул». Кстати, изначально вы обсуждали формат реалити-шоу? Ведь в итоге получился не просто трэвел-док. В фильме нарисовалась сюжетная линия, развиваются отношения между героями. Сценарий прошел настоящую огранку.

Михаил: Я думаю, что Наталья пришла ко мне, как к автору книги «Империя должна умереть». Она имела в виду, что, когда она будет доить корову, зритель должен узнать историю жизни этой коровы, а также о жизни людей, которые эту корову взрастили. Для меня именно поэтому вся затея обретала смысл. Я увидел возможность рассказывать истории людей. И, пожалуй, это единственное изменение. Если сначала было ощущение, что мы стремимся к какой-то протяжной капельке росы, которая медленно сползает по осиновому листочку, и потом звонко капает...

Родион: ...на губы супермодели Водяновой…

Михаил: ...звонко капает в лужицу, из которой супермодель Наталья Водянова просит своего ребенка не пить…

Родион: Или, наоборот, предлагает ему испить.

Михаил: Припасть. В какой-то момент я назвал этот жанр «проблемный трэвел».

Родион: В твоем интервью Ксении Собчак она назвала сериал «политический “Орел и решка”». Наталья в этот момент была на видео­связи и, по-моему, даже испугалась.

Михаил: И я сразу поправил Ксению, что это, скорее, «исторический “Орел и решка”».

Родион: 25 апреля сериал «Русские каникулы» выходит в прокат на видеосервисе PREMIER. Но мы же закладываем возможность, что он будет доступен, понятен и интересен зрителю за пределами России?

Михаил: По этому поводу у меня есть целый манифест. Время от времени я пишу книжки. Вот стоит одна на венгерском языке, а рядом на эстонском, кажется.

Родион: Подожди, а почему называется «Путин метаморфозица»? Это же на каком-то восточноевропейском языке...

Михаил: Может быть, это даже глагол. Смотри, иногда глупые рецензенты пишут про мои книги что-то вроде: «Очевидным образом книжка написана для западного читателя в расчете на то, что она будет переведена». Ха-ха-ха! Кого в мире волнует Борис Николаевич Ельцин и выборы 1996 года? — хочется мне спросить у таких фантастически прозорливых литературных критиков. Это не волнует никого за пределами России. Важно то, что я стараюсь писать таким языком, который был бы понятен и иностранцу, и марсианину, и десятилетнему ребенку. Русский человек двадцати лет ничем не отличается от иностранца: он в равной степени не знает, чем Ельцин отличался от Горбачева и находятся Тюмень и Тобольск в одной области или на разных планетах. И это не то чтобы плохо. Люди не обязаны знать все. И мой лайфхак — заинтересовывать зрителя, читателя. Объяснять, а не требовать какого-то знания. Мне кажется, именно так мы и снимали. И именно поэтому сериал ориентирован и на иностранную, и на российскую аудиторию. Мы снимаем как для марсиан. Но это несложно, потому что наши главные герои и есть марсиане. Мы снимаем про маленьких марсиан, которые высаживаются в России, — и это главный наш сюжет. Любому интересно посмотреть на марсиан и посмотреть на мир глазами марсиан.

Родион: «Приключения марсиан в России». Да, точное определение, ведь дети Натальи наполовину русские, наполовину англичане. А не удивительно ли то, что запрос на путешествие и создание, скажем так, позитивного образа России пришел от супермодели, живущей вообще-то во Франции?

Михаил: Мы немного изучаем западный рынок, и запроса на позитивный образ России вообще нет. Там всем все понятно. Именно поэтому Наталья чувствует на себе эту ответственность. И у нее было две мотивации: первая — показать Россию детям, а вторая — тем людям, среди которых она живет. У всех нас есть друзья, которые переехали за границу. И многие из них лишний раз не рискнут кричать, что они из России. А Наталья не может себе такого позволить. У нее просто во лбу звезда горит, что она — supermodel from Russia. Все! И по-другому невозможно. Она пожизненный амбассадор России в мире.

Родион: Круто, что она не убегает от этого, а достойно несет груз ответственности.

Михаил: У меня есть давняя идея, что Министерство иностранных дел нужно распустить и всех дипломатов уволить, потому что они совершенно не работают над тем, над чем надо. А вот Наталья Водянова работает. Она настоящий посол России в мире и, более того, думает, каким образом с этим жить и как это все продвигать. Мы не снимаем приторный, слащавый или неискренний рекламный ролик. Мы показываем то, во что зритель может поверить. Наша цель — показывать, что всё разное, и сажать зрителя на крючок.

Родион: Сериал начинается с Сочи, потому что там прошли Олимпиада и Паралимпийские игры, а Наташа — посол Паралимпийских игр. Но при этом с Сочи начались трудности в восприятии России на Западе: непростая история, которую Наташа рассказывает детям. И поворачивает так: а давайте посмотрим, как в России к этому относятся? Как здесь обсуждают те вещи, которые вы слышали?

Михаил: Это наш творческий метод. Мы все время поднимаем темы, о которых не принято говорить. Когда мы приехали в Адыгею, спустя двадцать минут беседы с провожатым Наталья спросила у него про кавказскую войну XIX века: «Вы к этим воспоминаниям обращаетесь? Для вас эта тема важна?» Человек вытаращил глаза. Во-первых, война — самое важное в жизни местных, в их истории. То, про что они помнят всегда. А во-вторых, она — первый турист, который об этом спросил. Для местных жителей это самое главное, а для туристов — вопрос, который лежит вообще за пределами их сознания.

Родион: Нас вообще обычно не интересует, ни кто эти люди, ни через что они себя определяют.

Михаил: Да, привели коней, сели, сделали селфи, слезли, пошли есть шашлык. Все. Ну еще красота Кавказских гор. Только то, о чем не принято говорить, по-настоящему задевает за живое. Такие темы есть в каждой серии. В четвертой серии мы приезжаем в Беслан, прямо в школу, и экскурсию нам проводит выпускница, которая в том самом зале была заложницей. Если есть цель узнать Россию, то невозможно ее понять, если ты не знаешь про Беслан.

Родион: Для Водяновой Беслан стал стартовой точкой в осознании себя как благотворителя. Именно после трагедии появился фонд «Обнаженные сердца». И я восхищен тем, как она установила отношения внутри проекта, грамотно делегируя и подчеркивая, что мы не просто исполнители того, что она скажет. Она доверяет нашей экспертизе и обратилась именно к нам, зная, что мы не подведем, по-честному подберем маршрут, который с ней срезонирует. Миша, ты привлек к проекту продюсера Нателлу Крапивину, которая известна тем, что она сделала «Орла и решку» — самое популярное российское шоу.

Михаил: У нас дружеские, близкие и очень душевные отношения с Нателлой. Она знала о проекте с самого начала. В какой-то момент я показал ей первоначальный монтаж. Я уже понимал, что продажа этого сериала платформам будет не такой простой, как мне казалось. Они очень избалованы постановочным художественным контентом, а трэвел всегда очень дешев в продакшене: «Орел и решка», будучи самым популярным форматом в истории российского телевидения, стоит не адски дорого, кроме того, что нужно заплатить очень много денег Насте Ивлеевой. На этом расходы заканчиваются. Не нужны восемь операторов, три звуковика, пять машин оборудования.

Родион: А у нас все это было, потому что в кадре все время было много героев одновременно. У нас орудовала команда художественного фильма под руководством оператора-постановщика Михаила Оркина, при этом не в павильоне или на одной локации, а все время перемещаясь.

Михаил: Ты этот фильм все время возишь с собой вагонами. Четыре главных героя в кадре: Наталья и ее дети Лукас, Нева и Виктор. Они постоянно встречаются с людьми, минимум с одним, а чаще всего с двумя. То есть ­стандартный набор на площадке — это шесть человек, которые должны жить в кадре. Батальная сцена почти что. Нателла посмотрела и сказала: «Теперь я поняла, почему это так дорого. Потому что фантастически круто, интересно и такого вообще никогда никто не видел», — и включилась.

Родион: А как работалось с Наташей внутри поездки?

Михаил: Прости, я с самого начала нашего разговора хотел слегка до тебя докопаться. Дело в том, что Наталья очень не любит, когда ее называют Наташей…

Родион: Очень хорошо, что ты нашел силы на эту ремарку спустя два года.

Михаил: Почему-то я думал, что ты в курсе. Почему же думал? Я был уверен.

Родион: У меня блестящая теперь перспектива. Я знаю ключик, наконец-то я его нашел! Наталья!

Михаил: Мне кажется, она уже смирилась с тем, что русские люди, которые хотят проявить нежность, говорят «Наташа».

Родион: Теперь я буду несокрушим.

Михаил: Я привык практически всех друзей называть полными именами.

Родион: Так, может, тебя называть не Миша?

Михаил: Не обязательно. Но если ты не против, я буду называть тебя Родионом.

Родион: Было что-то такое на съемках, чего ты вообще не ожидал?

Михаил: Было, но я не буду про это рассказывать.

Родион: Для меня это была большая и сложная работа, потому что дети, хотя и привыкшие к вниманию, работать на камеру не умели. И меня поразило, как с каждой серией — а их сейчас восемь — все становились профессиональнее.

Михаил: Ну скажи, что ты восхищаешься мной как психологом и тому, как я фантастически раскрыл детей.

Родион: Более того, они не просто привыкли к камерам, но у каждого сформировалась своя роль. Они не статисты, которых вбрасывают в ситуацию. Есть отношения, развитие сюжета, настоящий роман воспитания.

Михаил: Да, происходит столкновение характеров. Они взрослеют, у них появляется стержень. И мы день за днем за этим наблюдаем. Это не то, что ты обычно видишь в реалити — там герой просто зеркало для обстоятельств, и даже если у него есть характер, то он не развивается. В отличие от киногероя ведущий реалити-шоу всегда одинаковый. И у нас получилось полноценное кино. Но для меня, наверное, самым сложным было сшить все слагаемые нашего проекта: очень много разных элементов, компаний, людей со своим видением. Отдельно платформа, отдельно продюсеры, отдельно сопродюсеры, продакшен, Наталья, команда Натальи. И я взял на себя обязанность быть неким буфером примерно для всех. Вот это довольно непросто.

Родион: Хороший знак, что ты сейчас нормально про это рассказываешь, еще и улыбаешься.

Михаил: Был еще важный момент, потому что все лето прошлого года я всех терроризировал и оказывал страшное моральное давление. Если бы мы не сняли четыре последние серии прошлой осенью, то не сняли бы никогда и просто похоронили бы первые четыре серии. Дети растут. И всего за год была бы гигантская пропасть, которую не склеить. То, что ребята выросли у нас на глазах, является ходом, элементом нашего шоу. Я помню, что требовал снимать как можно скорее, потому что дети убегут. Как дубиной этим аргументом махал примерно год.

Родион: Здесь надо учесть, что вот этот год махания был между съемками первой и второй части. Моя задача была более прикладной: понять, как выстраивается повествование. Наталья возит детей и знакомит со страной, или дети открывают ей новые ракурсы? Насколько мощный голос у детей? Насколько часто они высказываются? И как-то мы решили, что главные герои — дети. Появилась значительная доля анимации: коллажные вставки, над которыми работал замечательный Алексей Ермолаев. Мы просто изобрели формат, потому что у нас не было примеров, на что ориентироваться. Главным тестом станет реакция аудитории. А дети хотят сниматься в продолжении?

Михаил: Этого мы не будем говорить, в этом же самая драма. Без спойлеров.

Родион: Но нам нужен эксклюзив!

Михаил: А разве весь наш разговор — не эксклюзив?! Конечно, мы с Натальей дали интервью журналу «Вог», но я не говорил «Вогу», что Наталья не любит, когда ее называют «Наташа». Пусть это и будет эксклюзив.

Текст: Ксения Гощицкая

Фото: Яна Давыдова (портреты Михаила и Родиона), Тимон Афинский (кадры со съемок сериала)

Креативный продюсер: Ксения Гощицкая. Стиль: Юлия Журавлева. Координатор: Маргарита Саратова