На посвященном оттепели творческом вечере писательница рассказала о своем счастливом детстве (несмотря на бытовые сложности), бесталанных американских студентах и том, как открыла в себе литературные способности из-за операции на глазах. Мы записали основные тезисы Татьяны Толстой.
Советский дефицит
В 1960-е мне, как молоденькой девушке, хотелось выглядеть красиво. Небрежная одежда и неважная обувь делали меня несчастной. Нам с сестрой иногда шила то, что мы хотели, знакомая портниха – Валентина Петровна. Делала она это неплохо: включала у себя в коммуналке погромче радио, чтобы соседи не услышали машинку и не настучали на нее за нарушение закона. Одно плохо – шила она всегда тесную одежду. Я у нее спрашивала: «Валентина Петровна, ну почему так узко?» Она отвечала: «Ну, деточка, значит, было мало ткани, а вы полненькая». Как-то я заглянула к Валентине Петровне без предупреждения – она жила в одном доме с моей сестрой, и я заскочила по дороге. Она открывает дверь – и из-за ее плеча я вижу в комнате диван с подушечками. И все они из нашей ткани.
Вообще, тогда постоянно ощущались дефицит и унижения. Валентина Петровна крала ткань и говорила, что я полненькая, а в парикмахерской однажды, посмотрев на мои большие волосы, сказали «Мы казахов и лошадей не стрижем».
В 1963-м из магазинов исчезла мука. Ее выдавали только по спискам в специальных пунктах. Люди называли свою фамилию и получали муку, завернутую в бумажный пакет. Помню, как мы гуляем с няней, а соседняя от нашего дома улица Литераторов в обе стороны вся в дымке – белая-белая от муки. Там был пункт выдачи. Хотя я тогда была ребенком и не смыслила толком, что происходило и как людям нелегко.
При Хрущеве был издан приказ срубить все яблоневые сады, а коров сдать в совхозы. Мы на тот момент жили на даче. В нашем поселке коров никто не зарезал – все притаились. И одна дама так боялась за свою любимую скотину, что отвезла ее на удаленный остров. Каждое утро и вечер она гребла до него на лодке, чтобы подоить корову.
Но, несмотря на дефицит продуктов, небрежную моду и «зажимы» – у меня было счастливое детство.
Первые публикации
Когда жалуются на то, что сейчас происходит в стране, у меня смешанные чувства. Наше время несравнимо с зажимами и ужасами периода с 1950-х по 1980-е. Мир открыт – бери билет и лети куда хочешь. Нечего жаловаться.
В 1986 году пришли перемены. Я начала печататься в журналах, но некоторые рассказы все же сворачивали, где-то фразу вырывали. Например, героиня в моем тексте пьет бокал вина, а государство же с пьянством борется и мне редактор говорит: «Давайте, бокал вина заменим стаканом молока?» А потом, спустя время, мне позвонили две редакторши из журнала, которые отказывались печатать мои рассказы и говорят: «Вчера было запрещено – сегодня можно, давайте ваши труды, будем публиковать».
Преподавание в Америке
Шесть лет я преподавала русскую литературу и художественное письмо в колледже Скидмор. На занятия приходили необразованные и бесталанные люди, которые думали, что научиться художественному письму легко. А ведь нужно много тренироваться, чего они не хотели, головка у них сразу болела.
Я страшно уставала. Приходилось читать и проверять чудовищное количество небрежных и мертвых текстов студентов. Преподавала я половину года, а остальную – морально лежала «лицом к стене».
Американцы писали на меня доносы. Однажды, познакомила их с рассказом Бунина «Холодная осень». Короткий рассказ. Полтора часа поясняла в какой исторической обстановке он был написан, все метафоры. В конце занятия прошу их написать заметки по произведению, а они говорят «Мы не поняли, о чем он». Я им даже на карте Европы все показала. А они пишут донос: «Вместе того, чтобы преподавать литературу, учит нас истории, на которую мы не записывались».
В Москве мы с писательницей Марией Голованивской открыли школу литературного мастерства «Хороший текст». Ее ученики шли на занятия с интересом , целенаправленно и писали лучше, чем американцы. Школа существует и сейчас, но я уже не имею к ней отношения.
Карьера писателя
В начале ноября 1982 года, я сделала операцию на глазах. В течение трех месяцев испытывала адские боли, а дневной свет сильно слепил. Я сидела дома в черных очках и с завешанными окнами. Ничего не читала, только музыку слушала и, видимо, голова отчистилось от лишней информации.
Воспоминания из детства стали ярко всплывали в памяти. И, не зная тонкостей построения текста, не смысля в писательстве, за один день я напечатала на машинке свой первый рассказ. Позже узнала, что не одна я так обнаружила в себе талант. Прочла статью про математика, который после такой же операции и «очистки» головы открыл в себе способность умножать в уме сложные числа.
Почти все мои рассказы можно найти в Facebook. Я публикую их в свободном доступе. В наше время книги дорого стоят, и я хочу, чтобы у всех была возможность прочесть их бесплатно.
Записала Анастасия Недашковская
Творческий вечер Татьяны Толстой прошел в музее Эрарта в рамках фестиваля «День Д»
Комментарии (0)