Как русские художники рассказывают истории

Другая сторона соцреализма

Картина Левитина и Тулина, написанная в позднесталинский период, меньше чем за год до смерти тирана, есть встроенный сюжет «рассказ в рассказе»: цеховой листок, в котором, вероятно, описываются проступки «отрицательного героя», впрочем, еще вполне поддающегося исправлению. «Свежий номер…» был раскритикован за излишнее педалирование быта, «мелкотемье». Живой нарратив не вписывался в сияющий канон социалистического реализма, фабрики по производству героических, мифологических образов.

Анатолий Левитин и Юрий Тулин, «Свежий номер цеховой газеты» (1952)

Продолжение традиции

Русское искусство первой четверти XX века всячески избегало повествовательности: как в фарфоровой башне эстетов-мирискусников, так и в революционных конструкциях представителей художественного авангарда. Масштабное полотно Петрова-Водкина изображает вселение семьи фабричных пролетариев в новую отдельную квартиру. Это происходит в начале НЭПа, а год, когда художник написал работу, — зловещий 1937-й. Наследующий передвижникам как в чисто изобразительном плане, так и в смысле демократического пафоса, Петров-Водкин не может контролировать тот неизбежный эффект, который разница дат вызывает в сознании зрителя из дня сегодняшнего.

Кузьма Петров-Водкин. «Новоселье» (1937).

Новые политические

В тех же 2000-х появилась свежая генерация художников, кровно не связанных с позднесоветским андеграундом и ориентированных на западные образцы «левого искусства», ангажированного и пользующегося разными нарративными техниками, от сложного плаката до комикса, для доходчивого донесения политического послания. Тут можно вспомнить множество имен и методов: от графических репортажей феминистки Виктории Ломаско до глубоких работ Якова Каждана о памяти и механизмах власти. Один из самых нетривиальных авторов из этой когорты — Алексей Каллима, который начинал с историй про чеченских подростков, а затем перешел к эпическим горизонтальным композициям с тревожным, агрессивным событийным содержанием.

Алексей Каллима. «Драка в парке» (2001)

Подпольные истории

В то время как в Москве 70-х самым актуальным и своеобразным художественным трендом был романтический концептуализм, в ленинградском арт-подполье не было генеральной линии. Одним из стоявших особняком был Владимир Овчинников — театральный художник, живописец и скульптор, сооснователь «газо-невского движения». Овчинников смешивал бытовой абсурдистский сюр (сценки с участием инвалидов, бездомных, лишенных доступа к социальной иерархии и дискурсу) с библейскими и мифологическими сюжетами. 

Владимир Овчинников. «Голубятня» (1979)

Панк и трэш

Безусловно, самый «неприрученный» из молодых авторов, сознательный идейный маргинал — Григорий Ющенко. С середины 2000-х делает лихой и злой панк-арт: умышленно неряшливую и буйную акриловую живопись на сорванных афишах, обоях и картоне, плюс перформансы в городском пространстве, эстетикой и запалом отчасти напоминающие деятельность сообщества «Новые тупые». Индивидуально Гриша прогремел в 2008-м, когда выставка «Реклама наркотиков» совершенно неожиданно привлекла внимание Госнаркоконтроля. И по сей день Ющенко сознательно творит вне галерейно-музейной системы, выставляясь в неочевидных местах, не зацикливаясь на выставочных площадках столиц и публикуя свои рисунки в интернете. Сюжеты уморительно смешных и бесчеловечных ющенковских историй — это, конечно, буйный галлюциноз, но сообщающий нам о современной эпохе порой больше, чем искусство серьезное.

Григорий Ющенко. Из серии «Открове» (2012)

Гламур и пост-гламур как исцеление от травмы и ее возвращение

Хаос 90-х и глянцевая стабильность нулевых породили вал подчеркнуто коммерческого искусства, воспевавшего новое светлое будущее в виде капиталистического потребительского рая. От ироничных работ главных новых поп-артовцев Виноградова и Дубосарского до беспечных дауншифтеров и манящих дев из предместья от петербургского сибарита Дмитрия Шорина. Перелом наступил в последнее время: повествовательная постгламурная живопись: это трогательная критика общества потребления, сдобренная ностальгией и элегической печалью.

Марина Федорова. «Помойка общества потребления», триптих (2013).

Соц-арт 

Так же как и концептуализм, соц-арт (советский вариант поп-арта, искусство, работающее с идеологией как с формой) повернулся к рассказу, сюжету. Комар и Меламид, отцы-основатели соц-арта, работали с советскими образами и идеологемами: контрабандой протаскивая в парадное, глупо торжественное повествование смешные или зловещие смыслы. Картина из серии «Ностальгический социализм», посвященная заговору Хрущева против Берии, насмешливо деконструирует сразу несколько жанров: не только соцреалистический портрет, но и охотничьи, «отпускные» полотна.

Виталий Комар, Александр Меламид, «Заговор Хрушева против Берии» (1981-82)