«Танцуй, или иди к черту». Лидеры объединения «культпросвет» о независимой сцене

Я видела ваши афиши с психоделическими рисунками и немного безумные фотографии с концертов. Чем занимается ваша банда и почему это напоминает секту? В чем концепция?

— Мы довольно непонятная субстанция, для которой банда – громкое слово. Нас всего несколько человек, а именуемся так мы, по большей части, для красного словца и для пущей серьезности. Просто когда ты разговариваешь с каким-то артистом от себя или разговариваешь от агентства – разница принципиальна. Сейчас занимаемся, как и полагается, «просвещением» – организацией концертов. В основном, группами «новой русской волны». Это свежее течение, и по сути, лучшее, что могло случиться с потерянной с 2000-ого года русской музыкой – хаотичные танцевальные панк-ритмы, синтетическое техно, да и на жанры она делится весьма условно – она над ними. В нашем городе это пока не очень круто, по одной простой причине: от столицы до нас тренд доходит, в среднем, года за два. Я это понял, когда еще модно было R&B: в Москве R&B закончилось, у нас еще даже не успело начаться. Та же история происходила с Drum&Bass, с дабстепом, и абсолютно со всеми жанрами. И если сейчас в столицах быть поклонником новой русской волны – это уже в некотором смысле моветон, к нам это только идет. Пытаемся развивать здесь понятие «независимой сцены». Это должна быть актуальная музыка, неформатная для Курска. Я не говорю про страну, не говорю про мир, но хотя бы для Курска. Например, есть такая группа «Невидимка», электронный проект из Кургана — вокалист поет «цоевским» голосом под танцевальную музыку, часто использует каверы на песни 90-х. В столице такая группа не удивляет — она, конечно, интересна, но она не особо уникальна. А в Курске вызывает абсолютный резонанс. Мы очень хотим, чтобы ребята, которым сейчас по 18-19 лет, до момента взросления понимали, что можно играть что-то кроме «курского рока». Хотим донести до всех, что нужно просто брать и делать интересную музыку, и ты точно не останешься незамеченным. Помимо концертов делаем еще и вечеринки, но намного реже.

Что хотите донести до людей?

— Есть микроцель — всеми своими действиями дать понять людям «иди купи гитару, играй нормальную интересную музыку, и тебя заметят, ты не останешься в стороне. Также мы сделаем тебе концерт». Надо мной, например, одно время смеялись, издевались даже: есть такой парень, Кеша, и у него есть группа – я им устроил дебют. У него, и правда, немного странные композиции, но только унылый мозг не посчитает это музыкой. Это было второе «Культпросвещение» в «Серебряной Фабрике» с крутым хедлайнером. Играла воронежская группа, курская «Ломоносова штрассе», и мы позвали Кешу. Все наши общие знакомые буквально размахивали мне пальцем у виска: «Зачем тебе это? Зачем?». Но ребята сыграли, и по-моему, это было очень круто. Парень, который первый раз вышел и до последнего не верил, что он будет где-то выступать, более чем достойно смотрелся на фоне бывалых.

Как «культпросвет» появился на свет?

— Есть такая аксиома: в промо-бизнес уходят музыканты-неудачники. Это, в основном, люди, по каким-то причинам завязавшие с музыкой, но при этом у них остались нужные контакты, и они переключились на другую сферу деятельности. Вот и я с 14 до 23 лет, наверное, был лютым курским репером. Потом начались переезды, всякая суета — надоела мне, в общем, эта музыка. А потом появился Гуф, и я окончательно возненавидел хип-хоп. Решил что-то пробовать. Это произошло относительно давно, лет 5 назад. У меня был хороший друг Юра Маштаков, и мы с ним однажды захотели сделать вечеринку для своих корешей, где будет играть музыка, которая нам и им нравится. Которая на тот момент в городе вообще нигде не играла. Мы просто взяли ноутбук, насобирали всякого indie. На первую вечеринку пришло человек 150, что было довольно удивительно — не было никакой промо-компании. Потом это превратилось в стабильный досуг, мы раз в месяц делали вечеринки, чтобы спасаться от трудовых будней менеджеров и радиоведущих. Первое привозное мероприятие организовали в большом баре Killfish на Хрущева: ставили две воронежские группы и две курские. После появился паблик, который мы сделали для меня, Юры и еще буквально трех человек — «Курвины сыны». Его название родилось из одного гневного комментария в наш адрес, а мы увидели и решили, что точнее не скажешь, и стали работать под этой маркой. Но однажды, как говорят на легендарном телешоу, «Юра покинул проект», и появилась Ира. Нам срочно нужно было думать над новым названием. Причины довольно ясны, но все же приведу пример. Делали мы диджей-сет в гастро-баре «Москва», и организаторы пишут на афише название джаз-бэнда, который играет c 7 вечера, а потом «диджей-сет от Курвиных сынов». У хозяина гастро-бара глаза на лоб лезут: «Что это вообще такое?!». Рассматривали разные варианты, но все не то. Ира предложила — «культпросвет». Оно подошло лучше всех и укоренилось. Это был такой, кусочек истории; всю историю трудно не скомкать и рассказать.

Почему «культпросвет»? Насколько символично это название?

— Мы занимаемся, по большей части, музыкой не общедоступной и не общепризнанной. Я бы не хотел использовать слово «андеграунд» — я его сторонюсь, потому что сейчас андеграунд — это мейнстрим. Вместо него ввели понятие «независимая сцена», и оно мне кажется более точным. Мы все очень любим пост-панк. Поэтому здесь есть еще и отсылка к Советскому Союзу. Культпросвет был государственным органом, директивно насаждавшим «культуру» и образ того, какой она должна быть, а панк противопоставлял себя любым ограничениям и государству. Так что в самом названии кроется конфликт. А вообще символизм — это вещь наживная — символ можно найти везде, если искать. Главное, что название оказалось интересным, универсальным и удобным. Например, мы отказались от работы дизайнера и разработки логотипа. Решили, что у нас просто будет определенным шрифтом написано слово «культпросвет», а мы будем иногда менять его цвет. Из названия объединения даже родилось имя целого фестиваля, который мы проводим время от времени — «Культпросвещение». Название получилось еще глубже и масштабнее: культпросвет — это просто люди, а культпросвещение — идея.

Какие исполнители сейчас воспринимаются лучше всего? Кого слушают и кто делает кассу?

— Мы сейчас в основном возим ребят, кого уже приглашали. То, что уже проверено. По 2017 году – «Пошлая Молли», вторые по собираемости — «Пасош», около 150 человек. Но тогда у нас были ограничены возможности в плане распространения информации, промо и прочих таких вещей. Людей могло быть больше, и я не могу понять, где мы не дорабатываем. В Курске живет около полумиллиона человек, и я не верю, что из полумиллиона сто человек слушает группу «Пасош». Где мы промахиваемся? Мы не достучались до них? Что тоже странно, потому что город маленький, и все друг другу передают информацию. Либо из полумиллиона 499 тысяч пенсионеры, либо люди тяжелые на подъем. Точно пока могу сказать только, что второй концерт всегда получается лучше. Через год, как правило, людей собирается на 50% больше. Группа за это время тоже успевает сделать какие-то шаги, развиться, раскрутиться. Но есть и вещи совсем непонятные – когда мы взяли двух ноунейм-артистов, и было человек 80. На группы, о которых даже я долгое время не знал. И дело даже не в цене за билеты, они стоили так же, как и на все концерты. «Макулатура» меня очень удивила – мы долго сомневались, но концерт прошел отлично, много людей, и всем все понравилось. Меня больше всего радует, когда всем все нравится – музыкантам, мне, публике и заведению. Сейчас такой этап, когда нет даже смысла организовывать «Культпросвещение», потому что едут все неизвестные группы: «Овсянкин», «Вхоре», «Невидимка», вообще никому неизвестная молодая группа «Источник» из Москвы. Но ей мы посильнее займемся, потому что это тот случай, когда чтобы раскрутить концерт, нужно раскрутить музыканта. Я думаю, 50 человек из тех, кто пришел на «Пасош», придет на «Источник» – музыка похожа, и эти танцевальные рок-мотивы им понравятся.

Ваша целевая аудитория – кто эти люди?

— Мы редко вешаем возрастные ограничения на концерты. Если ребята совсем юные, мы предупреждаем бары, чтобы, если что, спрашивали паспорта. А на входе мы обычно ничего не запрещаем. Если это, конечно, не совсем какая-то жестокая лирика, тогда хотя бы 16+. В процентном соотношении, конечно, большая часть – это возрастной диапазон 18-23. Так называемое студенчество. Есть и младше ребята. Есть даже взрослые. Зависит от мероприятия. Мы как-то привозили группу из Кирова «Черная речка» и делали им концерт в баре «Наше место». На разогрев поставили курских ребят «Серая полоса» и старую, из 90-х, группу «Мертвые виноградники» – это мужчины за 40, с детьми и даже внуками. Они хорошо подходили нам по жанру. И на мероприятии, соответственно, были взрослые люди – их друзья, знакомые. А привозишь группу «Пошлая Молли», к примеру, (в первый раз их концерт делали мы), пришло 200 человек школьников. Мне нравится, что аудитория разная. Есть основной костяк – человек 20, не хочу преувеличивать. Я их знаю в лицо, с некоторыми даже знаком лично, при встрече здороваемся, общаемся. Они ходят практически на все мероприятия. Есть текучая часть – приходят выборочно. Но я постоянно вижу на мероприятиях новых людей, и меня это не радовать не может. Значит, я все это делаю не зря.

Мы много говорили о концертах и ни слова о вечеринках. Расскажите о них.

— У нас уже давно есть вечеринка, она называется «Странные танцы». Там мы собираем всю музыку, которую обычно привозим, и все, что рядом с ней соответственно, приправляем всякой актуальной иностранщиной и размешиваем стильной попсой из 90-х, чем-то вроде «Розового фламинго» или группы «ТаТу». Кто приходит на них, я вообще не совсем понимаю, оценить аудиторию практически невозможно. Разве что только словом «все». Эту вечеринку почему-то считают адом, и думают, что это куча обдолбанных, неадекватных подростков. Ничего из этого, разумеется, на самом деле не происходит. Но тут проще один раз прийти и увидеть, чем сто раз услышать. Все, кто приходит, уходит если не в восторге, то под неизгладимым впечатлением – сто процентов.

Что изменилось в ваших взглядах на музыку за время с момента создания объединения?

— Мы стали смотреть шире и перестали зацикливаться на проклятом андеграунде. Это перестало быть критерием для выбора артистов. Мы не так давно приглашали группу «Свидание», они делают попсу, хоть и качественную, но попсу. Сейчас всерьез подумываю об Антохе МС. Наш главный козырь – мы монополисты, этим направлением музыки в Курске точно никто больше не станет заниматься. Это большие риски, да и чтобы организовывать концерты, как это сейчас делает «культпросвет», нужно потратить какое-то время, чтобы обрасти нужными контактами, набраться опыта. Поэтому мы можем себе позволить экспериментировать. И подходить к делу стали намного серьезнее.

В чем основная сложность организации концертов?

— Деньги. Можно много философствовать на эту тему, ударяться в романтизм, но это, так или иначе, незаменимый материал, у которого нет аналога. У большинства музыкантов два формата работы – гонорарный и процентный с прибыли от продаж билетов. Мы в 99% случаев работаем на процентах. Мне, например, очень понравилось в плане расчета, как у нас получилось с группой «Пасош» в этом году – ребята изначально предлагали два варианта: либо такие-то проценты, либо такой-то фикс; в итоге, когда мы рассчитывались, они получили то, что они просили. И это было здорово. Про деньги – это было довольно глобально. На локальном уровне сложность – это отсутствие площадок, а у нас в городе нет ни одного музыкального бара, и монополизированность сферы проката оборудования. Качественный звук ты можешь поставить только дорого и обратишься к одному или двум в целом городе. Есть большой прокатчик, который обслуживает городские мероприятия и стоит бешеных денег, есть просто люди, сдающие аппаратуру в аренду, – стоит она в два раза дешевле, но хромает качество. Работая с такими людьми, натыкаешься на проблемы с музыкантами. У нас были такие случаи, когда, например, у группы «Chernikovskaya hata» у вокалиста не работал монитор, а это было очень важно, у группы «Sonic Death» в конце сгорел комбик. Это те неприятности, которых не было бы, если бы не работали с низкокачественным прокатчиком. Хотя, может, это и не нужно этому городу – музыкальные бары и прочее. Может быть, уже поздно. Нам нужны песни про «черную воду и алкоголь», и все счастливы.

Как в Курске обстоит дело с музыкальной средой?

— В Курске исчезла музыкальная тусовка. В 90-х она была очень сильная – я про это много читал, смотрел, слышал от людей, хотя сам ее и не застал. Основательная такая рок-тусовка. Хотя сами они, конечно, себя оппозиционировали всякого рода року, как и все рок-музыканты когда-то. Мы в Мастерской по четвергам смотрим кино про музыку, и во всех фильмах про перестроечные времена, когда в Союзе зарождалось рок-движение, музыканты рассказывали, что они не хотели быть русским роком. В Курске был клуб «Аристон», где собирались исполнители. У них сохранилось множество видеоматериалов, и мы сейчас даже пытаемся собрать их воедино и сделать лекторий. Но с поиском лектора возникают проблемы. Я хочу, чтобы это звучало из первых уст, чтобы это была история. Было много команд, крутых идей и свежих течений. Что самое интересное, они сейчас были бы актуальны. Если не углубляться прямо совсем в 90-е , возьмем начало 2000-х. Вспомните фонтан у Драмтеатра, там никогда не было пусто. Всегда собирались неформалы, потом и эмо, и реперы, и что там только ни происходило. Сейчас этого нет. Есть некоторые микро-тусовки, но они слишком частные – друзья скооперировались с друзьями друзей.

Как вы оцениваете свой вклад в развитие музыки в Курске?

— Пока это не приобретет массовый характер, я вряд ли смогу оценить. Массовости не в плане какого-то официоза, а в плане узнаваемости музыки и здоровых тенденций ее развития. Пока мы много не дорабатываем, и все равно многое делаем неправильно. Хотелось бы больше людей видеть на концертах, хотелось бы, чтобы люди играли интересную музыку. Будем стараться это исправлять. Поработаем в том числе и над политикой объединения. Потому что за нами есть такой грешок – еще со времен «Курвиных сынов» повелась традиция дерзкого отношения к собственной аудитории а-ля «танцуй или иди на хрен». Кого-то это отталкивает. Будем работать, в общем, а там будет видно.

Текст: Дарья Овчинникова.
Фото: Надежда Шеховцова и личный архив героев.