«Отложить смерть»: как работает единственная в Петербурге компания по криозаморозке людей?

Как и зачем была основана первая в Петербурге криокомпания

Я родился в Петербурге, учился в политехническом университете (СПбГПУ) – параллельно на специальностях IT и «менеджмент организаций». После этого пошел работать в сферу разработки программного обеспечения на платформе 1С для автоматизации бизнеса, в ней я сделал хорошую карьеру, пройдя путь от стажера в маленькой компании до соучредителя серьезного бизнеса. В этой сфере я работаю до сих пор – она интересная, актуальная, в ней много денег. Но рано или поздно приходит желание заниматься чем-то по-настоящему значимым, что приносит пользу людям и соответствует твоим жизненным ценностям.

За развитием криосохранения я слежу давно, еще со школы. Когда мне было 15, в Москве появилась компания «Криорус», это было в середине 2000-х. Тогда отечественные СМИ много писали и снимали о крионике, я с любопытством все это смотрел и читал.

Когда в 2016 году мы с коллегами из 1С обсудили планы и поняли, что хотим заняться направлением крионики, то позвонили в «Криорус». Объяснили, что у нас есть время и ресурсы, чтобы содействовать развитию технологии, и они согласились. Одна из встреч, на которой были приняты ключевые решения по сотрудничеству, прошла на Московском вокзале за 10 минут до отправления «Сапсана», на который в результате чуть не опоздал соучредитель «Криорус» Данила Медведев.  

Как происходит крионирование

Первый фронт работ по крионированию ложится на медиков и профессиональные организации. Мы уже заключили договоры с коммерческими службами скорой помощи, строим региональную партнерскую сеть. Потому что самое важное – чтобы к умершему могли вовремя приехать специалисты и начать процесс заморозки, времени у нас довольно мало. Крионическое окно длится несколько часов после остановки сердца, чем меньше времени пройдет, тем лучше сохранятся нейроны. При обычном раскладе процесс затягивается надолго: нужно дождаться участкового, потом медики проводят вскрытие, у нас же совсем другой уровень и скорость.

Есть важные исследования Белорусских и Американских ученых (правда, его проводили на животных), которые показали, что нейронная структура мозга и ультраструктура нейронов хорошо сохраняется даже при обычной температуре в течение четырех часов. Если успеть за это время начать охлаждение, изменения мозга будут минимальными. Поэтому криоконтракт – это то, о чем нужно беспокоиться заранее, а не в последний момент. Только тогда есть возможность качественно организовать процесс.

Что происходит с замороженным мозгом дальше? После завершения процедуры перфузии его транспортируют в контейнере с сухим льдом в хранилище в Подмосковье. Сейчас идет строительство нового, инновационного комплекса – оно будет ближе к Москве, инвестиции на него уже получены, но подробности я пока разглашать не могу. Надеюсь, после реализации этого проекта мы обойдем в этой области даже американцев.

Какую научную работу ведет компания

Сейчас мы работаем над аппликатором для кранио-церебральной гипотермии – это такое устройство, которое позволяет моментально начать контролируемое охлаждение, полностью облегая голову пациента. Есть совместное с «Криорус» направление разработки программного замораживателя: снаружи подается азот, а в орган поступает криопротекторный раствор, так можно проводить контролируемое охлаждение по всему объему.

Мы привлекаем ученых из вузов и научных центров, сотрудников первого меда, института Мечникова, исследовательского центра имени Алмазова, крупных больниц федерального уровня. Конечно, мы не приходили к руководству центров напрямую, было страшно говорить: «Мы тут людей замораживаем», нас могли неправильно понять. Мы находили контакты через друзей, общались с медиками, которые уже знали, что такое крионика, что это не просто в холодильник тело засунуть, а сложный, высокотехнологичный, постоянно совершенствуемый процесс с несколькими этапами, контролем, специальными криопротекторами. В итоге многие серьезные специалисты отреагировали позитивно и согласились с нами сотрудничать.

Что происходит с мозгом во время крионирования

Первый этап – это гипотермия, внешнее охлаждение. Он должен начинаться незамедлительно, сразу, как только стало понятно, что человек умирает. Температура мозга опускается до нулевой, после этого начинается процесс перфузии – закачки криопротектора в мозг. Она длится четыре часа, мы используем самые современные смеси – их для нас разрабатывал тот же человек, что и для криокомпаний в США – Юрий Пичугин. Он, кстати, работал научным сотрудником в Харьковском институте проблем криобиологии и криомедицины, недавно умер и, конечно, был крионирован.

Главная проблема при замораживании – это кристаллизация жидкости и обезвоживание, это приводит к повреждениям клеток и тканей мозга. Чтобы этого избежать, используются современные смеси криопротекторов из глицерина, глюкозы и других веществ, которые встраиваются между молекулами и предотвращают образование кристаллов. На структуру мозга они не влияют. Ну и последний этап – вывод вещества из мозга в будущем, его восстановление, омоложение и начало новой жизни человека.

У нас есть разные варианты сохранения: всего тела или только мозга. Второй и дешевле, и, на мой взгляд, эффективнее, потому что можно качественнее выполнить процедуру. Заменить кровь во всем теле на криопротектор гораздо сложнее. Полную заморозку, на мой взгляд, выбирают люди чуть более консервативных взглядов. Мне кажется, что это не нужно, потому что уже сейчас некоторые органы и ткани можно выращивать, печатать на 3D-биопринтере, а в будущем с его помощью можно будет создать все тело – это будет доступно и легко.

Криокомпании в России и  мире

Сегодня крионические сообщества есть во всех странах, но, как правило, компании сотрудничают с иностранными. Нам в этом смысле повезло – мы одна из четырех стран мира со своим криохранилищем наряду с США, Китаем и Испанией. Жители Европы чаще всего заключают контракты с США или Россией, 40% клиентов «КриоРус» – европейцы.

Компания «КриоРус» началась, как часто бывает, с личной истории. У близкого друга соучредителя и нынешнего директора по науке Игоря Валентиновича Артюхова умирал от рака отец, было принято решение выполнить крионирование. Посоветовавшись с Институтом крионики США, они поместили мозг умершего в контейнер с сухим льдом и хранили дома, а сами занялись созданием первого в России хранилища, в который после окончания работ и перенесли его.

Зачем нужна крионика

У меня такого триггера не было, я скорее решил, что содействовать этому направлению – одна из моих жизненных целей, потому что я верю в эту технологию, мне кажется, она сможет помочь людям. Она избавит их от страданий, поможет им раскрыть свой потенциал, добиться большего. Думаю, что стандартного срока человеческой жизни для этого мало.

Конечно, есть люди, у которых и так все плохо, и они не хотят в будущем мучиться. Но это другая задача – нужно улучшать качество жизни. Есть некий парадокс в том, что в стране с не самым высоким уровнем жизни появилось одно из первых в мире криохранилищ. Может, это связано с нашим менталитетом, эгоизмом, а, может, у нас просто развита любовь к близким, которых мы не хотим отпускать. Окончательного ответа у меня нет.

Кто пользуется услугами компании

Большинство наших клиентов – это состоятельная молодежь, прогрессивные люди, открытые к новому, которые при этом заключают контракты на своих бабушек, дедушек или родителей. Конечно, сам пациент должен быть согласен, подписать все документы – в нашем случае в них указано, что человек передает свое тело или мозг на эксперимент.

В Петербурге уже крионированы четыре человека и заключено пять договоров. Сейчас у нас примерно одно обращение в день – это хорошая статистика, и она будет улучшаться. Всего в России крионировано 67 человек, а в мире – более 300, подписаны тысячи договоров.

Сейчас мы организуем полузакрытый клуб для сторонников крионики, которые заинтересованы в том, чтобы мы качественно выполняли свою работу. Будет формироваться наблюдательный совет, который сможет контролировать деятельность компании. Также там можно обсудить новости отрасли, подумать над вариантами развития и улучшения, будут проходить выступления медиков и ученых. Мы хотим постоянно поддерживать диалог с единомышленниками.

Когда можно будет оживить замороженного человека

Наномедицина сейчас бурно развивается, в ней много денег и хороших специалистов, инвестиции растут, институт национального здравоохранения США прогнозирует пик этой науки через 30 лет. Сейчас объем рынка – 149 млрд долларов, а к 2024 году их будет больше 200 млрд. На самом деле, мы в самом начале пути, человечество только учится манипулировать материей на нано-уровне.

Я думаю, что оживить замороженного человека мы сможем через 100 лет. Для этого нужно продолжать проводить фундаментальные исследования в этой отрасли, изобрести нано-роботов, которые будут ремонтировать внутриклеточные повреждения.

На сегодняшний день смерть – это всего лишь подпись врача в протоколе, который таким образом подтверждает бесперспективность дальнейшей реанимации при существующих на 2019 год технологиях. Но уверен, что через 100 лет момент, который мы сейчас называем смертью, сильно сдвинется, то есть при том же состоянии пациента врач свою подпись ставить не будет, а продолжит работу. Вспомним, как было раньше? Перестал дышать – и все, мертв, а сейчас мы его реанимируем. Границы сдвигаются, и это не мы придумали.

Как человек через 100 лет сможет приспособиться к новой жизни

Речь идет не только о разморозке, но и в принципе об улучшении функциональности организма. Почему сейчас пожилой человек плохо справляется с компьютером? Это связано с тем, что у него нарушен нейромедиаторный обмен, некоторые процессы уже не могут идти с такой скоростью, как раньше, замедляется выстраивание нейронных связей, не так активно вырабатываются гормоны. Люди будущего, я думаю, смогут поддерживать свой мозг и биохимические процессы в состоянии, как у молодого человека, которому все интересно, жизнь полна красок, хочется учиться и развиваться. Так что начало новой жизни не станет проблемой. Даже если вас крионировали в 70 лет, поражения можно будет исправить, а орган восстановить. Работа над подобными вещами ведется – например, при разработке антидепрессантов или нейролептиков, ведь на самом деле мы уже сейчас вмешиваемся в биохимические процессы мозга, а в будущем это будет более значимо и безопасно.

Проблема перенаселения

Я не думаю, что через 100 лет перед нами также остро, как сейчас, будет стоять проблема перенаселения. Рядом другие планеты, огромный космос – в этом плане мы тоже в самом начале пути. Да и на Земле, если оптимизировать ресурсы, можно компактно расселиться.

Стоимость

Стоимость начинается от 1 100 000 рублей – в нее входят все медицинские процедуры, транспортировка в Москву и хранение. Есть три варианта: можно внести полную сумму, оформить рассрочку, если, скажем, ваш родственник уже умер и процедуру нужно проводить незамедлительно, а также страхование. То есть можно вносить плату раз в год и быть уверенным, что услуга будет оказана в любой момент в случае внезапной смерти. Ее размер рассчитывается, исходя из возраста и состояния здоровья клиента. Пожилой человек будет платить много, а для молодого цена может быть в пределах 50 000 в год, в перерасчете на день это стоимость чашки кофе или пачки сигарет. Например, если человека вдруг собьет машина, мы все равно обязуемся выполнить все процедуры.

Прибыль

Сейчас большой прибыли Cryonic Group не получает, наоборот, мы много вкладываем в развитие. Но я верю, что за этим будущее – это перспективный бизнес, который обязательно окупится.

Возможно ли, что человека так и не смогут разморозить

Мне кажется, что вариант того, что необходимая нам технология так и не будет создана, крайне маловероятен, поскольку для этого у нас есть практически неограниченное количество времени. Мир стремительно развивается, мы видим это своими глазами. Другое дело – как качественно на протяжении ближайшего века мы будем проводить криосохранение. За это отвечаем в том числе мы, но у московской компании большой серьезный опыт, я им доверяю.

Хочет ли крионироваться сам

Сейчас договора заключают наши сотрудники, а совсем скоро планирую сделать это и я. Мне 29 лет, я откладывал, потому что думал, что в этом нет необходимости и всегда было много более важных дел, но я посмотрел на все риски вокруг и понял, что лучше сделаю это сейчас. Никто не застрахован. Я всегда считал, что смерть – это проблема, но теперь мы знаем, как можно ее решить.

Иллюстрации: Диляра Керимбаева