До недавнего времени официальный рупор РПЦ, отец Всеволод остается звездой различных телешоу, но теперь может позволить себе роскошь говорить то, что думает на самом деле.
К вере я пришел в тринадцать лет, при том что все мое семейное окружение было полностью безрелигиозным. Интересоваться серьезными текстами я начал достаточно рано, уже в семь-восемь лет штудировал толстые книги, а к двенадцати годам из атеистической литературы прочел больше, чем мои школьные учителя. Тем не менее долгое время я не мог определиться, верующий я или нет. Потом просто пришел в храм почти случайно и понял, что здесь и останусь. Я считаю, что это было не просто моим решением, а Божьим действием, сам Господь меня коснулся. Так по большому счету бывает с каждым человеком, даже если он получил религиозное воспитание с детства, даже если он уходил от веры и возвращался к ней. Обращение к Богу — это именно божий призыв, а человек может его принять или отвергнуть. Воля у нас свободна, но без Божьих действий ничего не бывает.
Крещение я принял вскоре после прихода к вере, тогда с этим были сложности: в Москве священники боялись крестить юношу без согласия родителей и без предъявления паспорта. Поэтому меня крестили в Калуге, где с этим было попроще. Против выбранного мной пути были все: и родители, и школьные учителя, и многие одноклассники. Кто-то был искренним атеистом, хотя их, кстати, было меньшинство. Кто-то пытался объяснить мне, что верующему человеку будет трудно устроиться в советской жизни. Споров до хрипоты, конечно, было очень много, в том числе с самыми близкими мне людьми. Тем не менее для меня, как и для любого по-настоящему верующего человека, было очевидно: истина там, где Христос. Я уже году в 1982-м понимал, что атеистической власти скоро придет конец, — продержаться на идеях, лишенных выходов в высшую реальность, долго не получится. Тем более что в эти идеи в 1980-е годы уже почти никто не верил.
Читать по теме:
Как Игумен Ростислав разругался с РПЦ, ушел из церкви и женился
Александр Невзоров: «Россия инфицирована православием»
Эдуард Лимонов: «Церкви нужно стать бедной»
Игумен Иннокентий: «РПЦ неэффективна как идеолог»
Что до моего увольнения, на должности председателя Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества Московского патриархата работы было очень много. Приходилось участвовать в бесчисленных заседаниях, очень много выступать, принимать людей — я никогда не отказывал никому во встрече. А главное — надо было просматривать и править большое количество текстов, около десяти тысяч в год. Приходилось работать практически везде, в том числе в дороге. Конечно, от всего этого устаешь, и я рад, что сегодня есть возможность заняться творчеством, размышлениями, более свободно высказываться по тем вопросам, по которым приходилось молчать в последние годы. Мне теперь удается говорить максимум правды о войне и мире, о российских элитах, о церковном управлении, в котором ситуация стремительно идет в тупик, о будущем России, каким я его вижу.
Избавление от бюрократической работы я воспринял очень неплохо. Вообще, человеку, в особенности церковному служителю, нужно менять род деятельности и место служения. Да, святые могут прожить тридцать-пятьдесят лет в одном монастыре и служить на одном приходе. Но обычным людям очень не нравится застаиваться.
В итоге я легко воспринял новость о своей отставке, ведь готовился покинуть пост последние года два либо по собственной инициативе, либо по инициативе начальства. И я думал над тем, что буду делать после этого. Ни в каких подпорках в виде «человеческого» участия верующий человек нуждаться не должен. Главное — Бог с тобой, а значит, ты не один в этом мире. Об этом же я говорю на исповедях людям, которых оставили близкие или которые испытывают дефицит человеческого участия: «Обратись к Богу, и вскоре увидишь, что с ним ты никогда не одинок».
Текст: Наталья Наговицына
Комментарии (1)