Выпускник мастерской Вениамина Фильштинского поставил спектакль «Муха», в котором соединил одноименные произведения Бродского и Чуковского, а местом действия выбрал акустическую трубу шестого яруса Александринского театра. А еще он сыграл Константина Треплева в спектакле «Чайка», в постановке польского классика-авангардиста Кристиана Люпы.
Самым сложным, когда ставили «Муху», было отсутствие драматургии. Не было истории, и мы пытались найти, от чего отталкиваться. Постепенно история появилась, но не в буквальном понятии, завязка – кульминация – развязка, а скорее на эмоциональном уровне: грустно – весело – опять грустно. И еще у нас совершенно сумасшедшее место действия – пространство трубы между ярусами.
Люпа мне очень многое дал, когда ставил «Чайку » в Александринском театре, в плане понимания, как режиссеру работать с актером. Для меня стало открытием, какого существования он требует от актера на сцене. Это балансирование между я – Олег Еремин, я – актер, играющий Треплева, и я – Константин Треплев. Люпа постоянно требовал диалога между мной и Треплевым.
У меня самого очень сложные впечатления от «Мухи». Большинство из тех, кто видел спектакль, говорят: «Очень понравилось, но ничего не понятно». Когда спектакль заканчивается, зрители хлопают и не расходятся. И тут уже мне непонятно: а почему они остаются?
Идея соединить два текста «Мух» возникла не из-за схожести главных героинь. Бродский давно сидел в голове, а Чуковский пришел позже: в сказке про «Цокотуху» есть сюжет, в который вписывалась и поэма Бродского, сюжета, кстати, не имеющая.
Мне хотелось ставить именно этот материал, а не Чехова, например. Потому что, когда мы работали над «Мухой», я уже репетировал роль Константина Треплева в «Чайке» Кристиана Люпы. А одновременно ставить и играть Чехова – это перебор.
Муха.
Александринский театр,
11 января
Комментарии (4)