Катя Федорова о том, как дурновкусие и абсурд стали главными трендами современности

Почему мы должны это знать?

Потому что это грандиозно и весело!

Первый понедельник мая — красный день календаря для фэшн-индустрии: в Нью-Йорке проходит гала-открытие, пожалуй, главной в году выставки моды в Институте костюма Метрополитен-музея. Она всегда посвящена актуальному тренду или персонажу. По сравнению с красной дорожкой этого мероприятия, куда дизайнеры приходят с музами в умопомрачительных нарядах на тему выставки, оскаровская выглядит как утренник в детском саду. В этом году репортаж обещает быть особенно феерическим: темой выставки объявлено эссе американской писательницы и активистки Сьюзен Зонтаг «Заметки о кэмпе» .

Кэмп — это эстетика, смешивающая излишества и маргинальность, порой доходящая до вульгарности. Так чем же кэмп отличается от дурновкусия? Сьюзен Зонтаг считала, что дурновкусие попросту недостаточно грандиозно в своих амбициях. Кэмп же всегда намерен сделать что-то настолько утрированное, чтобы это вышло за рамки. Знаете, когда так плохо, что уже хорошо. Диана Вриланд, легендарный редактор американского Vogue, считала, что дурной вкус необходим как паприка, маргинальная специя, без которой многие блюда были бы слишком пресными. Не надо стесняться! Так давайте же нарядимся с головы до ног в блестки и пойдем петь в караоке песни Лободы и императора русского кэмпа Филиппа Киркорова, ведь без них мир был бы чересчур стерильным и бежево-кашемировым.

Как связаны кэмп, поп и общество?

Самым прямым образом!

Сегодняшняя поп-культура нацелена на то, чтобы выделиться из бесконечно обновляемой ленты «Инстаграма» — и она немыслима без кэмпа. За Карди Би, тверкающей в купальнике из золотых часов, или Светланой Лободой с выверенными вогерскими танцевальными па следят сотни тысяч фанатов, причем среди них есть и снобские модники, которым порой необходимо расслабиться между тренингами личностного роста и сеансами медитации. Мы смотрим шоу, где дрэг-королевы соревнуются, у кого самый невероятный наряд и горячая походка, стоим в очередях за уродливыми кроссовками, устраиваем солд-аут резиновым Crocs на огромной платформе, покупаем пластмассовые позолоченные цепи из коллаборации Moschino x H&M и дружно ржем над песенным конкурсом «Евровидение», где участники катаются на коньках и вылезают из горящего пианино. На фоне обостренной политической обстановки и всеобщего стремления к политкорректности, которая, положа руку на сердце, уже не столько дарит свободу, сколько ее ограничивает, возникает антидот: аляповатый, грубоватый, местами задевающий чьи-то чувства и порочащий их представления о прекрасном.

Россия не стала исключением. Пока в продвинутой прессе бьются за феминизм, 23-летняя Barbie-girl Hofmannita с перекачанными губами, пошлым юмором и песнями о том, как сотрудники правопорядка попросили оказать им оральные ласки, набирает четверть миллиона подписчиков в «Инстаграме». На «Ютьюбе» пользователь Похититель ароматов в леопардовой кофточке и с безумным макияжем умудряется за один выпуск шоу пройтись по полным, пожилым и кто там еще под руку подвернется. Клипы петербургской группы Little Big прежде были построены на стереотипах «тату — водка — медведи — танцы вприсядку». Теперь их заразный, как ветрянка, кэмп-хит Skibidi играет из каждого утюга и собирает 170 миллионов просмотров за какие-то четыре месяца. Ну а самым живым и остроумным контентом на телевидении оказываются скетчи и видео, созданные бывшим кавээнщиком Александром Гудковым , которые стали настолько успешными в народе, что к нему выстроилась очередь российских поп-звезд, мечтающих об интернет-популярности. И вот Филипп Бедросович снова кумир молодежи!

Что это за слово?

Из французского! И да, «король-солнце» имеет к нему отношение 

Если забить слово camp в поисковик Googlе, тот предложит сотни фотографий костров, палаток и детских лагерей, но кэмп, о котором говорим мы, — это скорее Бой Джордж , а не бойскауты. Оксфордский словарь английского языка в 1909 году определяет значение этого слова как «показной, преувеличенный, деланый, театральный; женоподобный», но в сегодняшнем постпостмодернистском понимании кэмп — это стиль, миксующий возвышенное и низменное, прекрасное и безобразное, искусство и поп-культуру без меры и присыпающий все это блестками. Французское слово se camper, производным от которого и является «кэмп», означает «утрированно и неестественно позировать», как это делали придворные ценящего визуальность и театральность превыше всего «короля-солнца» Луи XIV. Именно его историк моды и куратор выставки в Метрополитен-музее Эндрю Болтон считает первым популяризатором кэмпа.

Кэмп часто становился реакцией на тяжелые времена и ограничения свободы. Сразу за темным для США периодом Вьетнамской войны и Уотергейтского скандала последовала эпоха диско, Шер и безумных вечеринок «Студии 54» . Практически в то же время в Лондоне Бой Джордж, Ли Бауэри и сотни любителей повеселиться неделями готовили костюмы и мейк к вечеринкам Kinky Gerlinky. Многим просто нравился процесс и возможность ненадолго забить на социальные нормы и хороший вкус и оторваться по полной. Например, в 1980-х в Италии маленький мальчик по имени Алессандро Микеле фанател от поп-певицы Раффаэллы Карры, которая выглядела будто прошедшая кастинг в сериал «Династия» Леди Гага . Стоит ли удивляться, что теперь показы Gucci под руководством Микеле — фантасмагория платьев времен Ренессанса, блестящих легинсов, пайеток диско, инопланетян и еще кучи всего — граничат с дурновкусием. Марка Gucci стала главным спонсором выставки в Mетрополитен-музее, а Гага — одной из ее посланниц. И если вы все еще закатываете глаза от обилия золота в Версале и считаете кружева и помпадуры его обитателей пошлостью, вспомните, что именно благодаря стараниям Луи XIV нарядить придворных в парчу, тафту и метры шелка так, чтобы все остальные обзавидовались, Париж по сей день остается столицей мировой моды.

Фото: архивы пресс-служб