Композитор написал самые нестандартные песни Аллы Пугачевой и хит «Здравствуй, мальчик Бананан», прозвучавший в фильме «Асса», а четверть века назад переехал в Лос-Анджелес — в Россию он прибыл на концерт, устроенный в его честь лидером группы Tesla Boy Антоном Севидовым.
Вы дружили с Майком Науменко — для меня это стало откровением. А я недавно снялся в фильме «Лето» Кирилла Серебренникова, который рассказывает о небольшом периоде его жизни. Удивительно, когда знаковые фигуры из абсолютно разных музыкальных вселенных встречаются и находят общий язык. Каким вам запомнился Майк и как вообще случилось, что вы с ним встретились?
Однажды Артемий Троицкий сказал, что мне надо обязательно познакомиться со всеми этими ребятами из Ленинградского рок-клуба. В итоге я оказался в Питере. Майк был самым серьезным и подкованным из всех них — единственным, с кем мне действительно было интересно общаться. Жаль, что мы так и не реализовали наши задумки о совместных треках.
Да, это могло бы быть просто убийственной смесью — вы и Майк: талантливые музыканты не мыслят категориями «это попса», «а это русский рок». Но вы дружили и с Аллой Пугачевой — как получилось, что вы начали с ней работать?
Это она меня вытащила, нашла на съемках «Новогоднего огонька», где мы исполняли «Робота» с нашего альбома «Банановые острова» (в 1983 году вышел альбом «Банановые острова», записанный Юрием Чернавским вместе с группой «Веселые ребята», который стал культовым в среде электронных музыкантов. — Прим. ред.). До нас Пугачева пела «А ты такой холодный, как айсберг в океане», а мы вышли и как зарядили — народ был в полном недоумении и таращил глаза.
Наверное, вся публика была в серых советских костюмах и сидела неподвижно с каменными лицами?
Да, а мы в маечках. Плюс ко всему я ползал с вольтметром, замеряя напряжение на сцене. Ну, и Борисовна подошла к нам после выступления, обняла и говорит: «Юрок, ну чего вы тут высиживаете? Все равно вас никто не пропустит в эфир, пойдем гулять!» Мы и пошли — я домой явился часов в десять утра. Погуляли. Потом мы подружились очень серьезно и решили сделать альбом «Видеомашина». Тогда еще были свежи воспоминания о «Банановых островах», за которые нас жутко гнобили и прижимали по всем фронтам. Музыканты мои разбежались — всем же надо есть и кормить семью. Я Борисовне и говорю, правда, звал я ее Петровной: «Петровна! Ты уже денег назарабатывалась, давай теперь что-нибудь для потомства запишем». Так мы и начали работать.
И что первое вы записали?
«Кафе танцующих огней» — это была самая простая композиция. Ну, одно дело говорить, а другое — делать. И вот, когда мы стали что-то делать, у нее начались какие-то бесконечные гастроли, конкурсы, съемки. Когда мы встречались в моей домашней студии, Пугачева все время торопила меня: «Юра, давай быстрее, Юра, надо быстрее, я должна уезжать». Я сказал, что не готов так работать. Тогда она пообещала, что приедет в восемь утра и разбудит меня — хотя раньше часа дня вообще никогда не просыпалась. Потом все как-то закрутилось, и в итоге мы ничего толком не сделали. Последней песней, которую мы записали, была «Я не могу без тебя».
Сочиняя песни, такие как «Зурбаган» или «Острова», вы думали о том, что они станут большими хитами?
Ни одной песни я не писал, думая о том, станет ли она когда-нибудь популярной. Я просто сочинял песни. Просыпался, выпивал чай, садился за инструменты и наигрывал мелодии, записывая их на кассеты. Потом, через несколько месяцев, я мог прослушивать эти наброски как совершенно новые.
Знаете ли вы истории о том, как вашу музыку слушали в совершенно неожиданных местах и ситуациях?
У меня был друг-десантник, который командовал полком в Афганистане, когда там находился наш «ограниченный контингент». Однажды мы с ним встретились, не видевшись лет двадцать, и разговорились. Он рассказывает: «Музыка вся говно. Единственная песня, над которой мы сидели и плакали в Афгане, — это „Дорога к дому“ (композиция в исполнении Михаила Боярского. — Прим. ред.)». А я говорю: «Так это моя песня». Он не поверил. Вот такой у меня получился военный хит. Цепляло разных людей.
Обалдеть, это удивительно. Мне верится, что однажды какой-то русский музыкант станет по-настоящему интернациональным артистом. Просто для этого нужно какое-то время. Как вам кажется, может такое случиться? И почему это до сих пор не про изошло?
Мне кажется, здесь, в России, людям просто не хватает терпения. И потом не каждый готов тратить деньги на свое собственное образование. Я бы так сформулировал: наши музыканты недостаточно сильно хотят. Если бы они действительно хотели, как надо хотеть, то все получилось бы. Желания не того уровня.
Но, чтобы добиться успеха, надо физически находиться там, на Западе?
Да какая разница, где ты?! Ты можешь быть в Москве или Петербурге, но твое желание будет тебя гнать! Мозг, он все-таки соображает: чтобы чего-то добиться, будет строить какие-то конструкции. Ну вот что в России можно сделать? Чему здесь можно научиться? Я не понимаю! Сидеть и писать фонограммы? Постоянно «снимать» актуальные саунды на слух? Это все неправильно: когда ты «снимаешь», то не знаешь, как пишется настоящая музыка, что в это время происходит с человеком, какое у него настроение, откуда вообще эти ноты берутся у него в голове!
Текст: Антон Севидов
Фото: Ксения Андрианова
Комментарии (0)