Елена Окопная: «Для "Довлатова" я полгода собирала предметы по барахолкам»

Слышал, что ваша свекровь Светлана Кармалита отзывалась о вас так: «Лена — самый умный человек в нашей семье». Расскажите, в кого вы такая?

Мама долгое время работала диктором и телеведущей в Екатеринбурге. В августе 1991 года по время путча ГКЧП она зачитала в прямом эфире обращение Бориса Ельцина, что было небезопасно — на всякий случай она отвезла меня на дачу, а сама заперлась в городской квартире в ожидании гостей из органов. После этой истории к ней подходили на улицах люди и благодарили за храбрость, ее звали на работу в Москву и Петербург, но я была маленькой и мама не решилась на переезд. Она очень яркая и красивая женщина со своей отдельной манерой говорить и одеваться. И одновременно — очень умный, жесткий и сложный человек. В детстве мама плотно мной занималась: две художки, две музыкалки, две балетные школы, никаких дворов и крыш, все четко по расписанию с 6 утра и до полуночи. Родители расстались, когда я была еще ребенком, мой отчим работал на Свердловской киностудии. А несколько лет назад мама вышла замуж за француза и сейчас живет недалеко от Тулузы. Папа был в 1990-е успешным бизнесменом. Это он научил меня понимать, что микромир и макромир устроены одинаково и механики построения всех условностей очень близки - благодаря этому я могла сдать любой предмет, полистав учебник в течение часа перед экзаменом.

Вы окончили продюсерский факультет ВГИКа и возникает резонный вопрос — как в итоге стали художником-постановщиком?

Я начинала на Свердловской киностудии администратором, была заместителем директора по объектам, то есть локейшен-менеджером. А когда мы стали жить вместе с Лешей, он писал сценарий драмы «Под электрическими облаками» - я даже не помню, как оказалась арт-директором этого фильма, видимо уже начала что-то придумывать. В моем подчинении были и художник-постановщик и художник по костюмам, но скоро стало понятно, что мне проще не инициировать что-то, а самой воплощать свои решения. В первый же съемочный день мне показалось, что какая-то глубочайшая ошибка была заложена в декорациях и я зарубила смену: в профессорской квартире не было никакого наполнения, показывающего историю этой семьи. Не может же быть современный стерильный интерьер, четко привязанный лишь ко времени действия — а где тогда советские вещи и предметы, доставшиеся в наследство от прабабушки, где сувениры, привезенные из-за границы? Случается, что многие пытаются упрощать до очень линейного мышления, а это неправильно: в нашем быту происходит стихийное наполнение интерьеров предметами из разных эпох.

В «Довлатове» требовалось точное воссоздание обстановки начала 1970-х. Как вы этого добивались, учитывая, что все-таки не жили в то время?

В СССР десятилетиями очень мало что менялось: хотя я 1985 года рождения, все-таки захватила в детстве шлейф эстетики развитого социализма. А вот для 25-летних ребят, которые у меня работали, все советское — это уже действительно другая вселенная. Так, они не понимали, для чего нужна копирка — не догадывались подложить под нее бумагу. Я смотрела очень много хроники, вела диалог с жителями Петербурга и с сотрудниками Музея истории города. Мы дали объявление и много вещей нам приносили на студию. Случались странные совпадения: однажды мне позвонила девушка и сказала, что нашла целую коллекцию советских галстуков — ровно в тот момент, когда у меня как раз закончились все галстуки. А как-то раз у меня перестал работать вотсап в телефоне - обнаружилось, что айфон сам поверил, что я нахожусь в 30 декабря 1970 года, когда мессенджеры еще не были изобретены. Вот что это было?

Важно изучить мелочи: нужно знать, какие обои производились не только в 1970-е, но и в 1960-е, и даже 1950-е, потому что их в те времена не меняли лет по двадцать. За окна, попадающие в кадр, я ставила бутылки с кефиром — ведь холодильники в то время были еще не очень распространены. А в одной из сцен в коммуналке под огромным роялем сохнут трехлитровые банки — и это визуализированный конфликт поэзии и прозы жизни.

Старые вещи когда-то старыми не были — а значит их нужно создавать заново. Мой друг архитектор Сергей Чобан помог мне добраться до архива архитектуры малых форм, чтобы было точное попадание — соблюдение пропорций и фактуры материалов в воссозданной телефонной будке или детской горке-ракете в итоге дает тебе ощущение нужного времени. Мы специально ковали вывески из металла или отливали кариатиду, которая заняла место в редакции литературного журнала рядом с портретом Ленина и советским вентилятором. Заказывали мебель, стараясь уйти от чего-то типичного. Ощущения от сериала и от кино должны быть разными — кино в идеале делает выжимку особенного, это принципиально важно, потому что это прежде всего искусство. Мы меняли даже лампы в уличных фонарях — в 1970-е освещение было иным.

Абсолютно все декорации нами строились — например, кафе подобное «Сайгону», создавалось в здании расселенного общежития Вагановского училища, а зона с вышками по периметру сооружалась на пляже неподалеку от города.

Иногда подлинные интерьеры невозможно снять — они маленькие, в них уже что-то стерлось, это было бы малоэстетично, поэтому мы все строили, я искала образ времени, при этом стараясь быть точной в деталях.

Для «Довлатова» я полгода собирала предметы по барахолкам и в антикварных магазинах в Петербурге, Москве, Лондоне, Милане, Грузии и Армении - но только после того, как мы утвердили декорации. Я считаю неправильным наполнять содержимым некое абстрактное пространство. Точно также прежде чем придумать костюм героя, я сначала должна увидеть лицо исполнителя. Каждого артиста даже массовых сцен я одевала сама. Для Козловского в джинсы по кайме для придания им формы мы закладывали согнутые вдвое пятикопеечные монетки — как это и делали в те времена модники-фарцовщики. И костюм для Довлатова мог бы быть иным — одно дело, если бы эту роль сыграл Ваня Ургант и совсем другое, когда ее исполнил Милан Марич. Есть артист, есть его прототип, а есть тот персонаж, которого ты создаешь — и буквальное повторение никогда не будет лучше оригинала.

А Иван Ургант был реальным кандидатом на роль Довлатова?

В какой-то момент абсолютно реальным — у него были очень хорошие пробы. Но возникала проблема его занятости на телевидении. Милан, кстати, очень понравился Кате и Лене (дочь и вдова Сергея Довлатова — Прим.ред.), они видели Лешины фильмы до этого и просто доверились ему. Мы были близки с ними с самого начала, и продолжаем дружить сейчас, когда они уже посмотрели картину — а это дорогого стоит, учитывая, насколько трепетно они относятся ко всему, что связано с Сергеем Донатовичем.

Работать с мужем-режиссером на съемочной площадке наверняка не просто?

Леша вообще не касается моей сферы - это произошло не сразу, а только тогда, когда он увидел, что я справляюсь сама. Мы попадаем друг в друга, хотя оба люди со сложными характерами. Но в нашем случае разный взгляд на вещи и дает нужный объем.

В современном мире все привыкли мыслить простыми категориями — есть сюжет и за ним нужно следить. А вот воспринимать вещи, которые происходят параллельно с основным действием на втором-третьем и тд планах уже не получается. Мы же стараемся сохранить традицию сложносочиненного кино, вдвоем добиваться этого легче и нам есть чем гордиться — «Довлатов» получился очень плотным по изображению, по событиям, по репликам, по глубине. У людей тогда были другие темы для разговоров, другая речь, ведь страна была литературоцентричной.

СССР, 1970-е годы, неизвестный на Западе русский писатель... Как фильм воспринимают за границей?

В Европе сейчас вообще никто не понимает реалий советской жизни и проблему Довлатова и его друзей-литераторов — почему их собственно не печатали. В Германии, пережившей опыт нацизма и времена ГДР, или в США, прошедших через годы маккартизма, еще могут это осознать. Там ведь если ты хороший писатель, тебя все равно рано или поздно опубликуют. Но кино — это прежде всего кино. Ты можешь не воспринимать какие-то вещи, но оно ведет за собой. «Довлатов» сделан Лешей мастерски и с невероятным чувством юмора.

Прокат фильма будет длиться всего 4 дня — почему?

Пиарщики обычно идут по накатанной, а ведь каждый проект требует индивидуального подхода. Выходные с «Довлатовым», кто успел, тот посмотрел - это идея одного из наших продюсеров, Андрея Савельева. У него очень живой мозг и я целиком за такие смелые ходы. Кстати, в самом начале работы над картиной мы заказывали опрос в «Левада-центре» о том, кто хотел бы посмотреть фильм о Сергее Довлатове и получили результат в 30% зрителей — это очень много.

Вы, а теперь и Алексей Герман, живете в Москве, а работаете в Петербурге, на «Ленфильме». Так будет продолжаться и дальше?

Эта студия для нас родная, нам здесь уютно. Во многих случаях все в Петербурге решается проще и все-таки здесь остались люди, которые хотят делать кино. Хотя с другой стороны, нас многие в городе не любят, потому что мы очень требовательные и с нами надо действительно работать.

Насколько мне известно, вы поступили на Высшие режиссерские курсы в мастерскую Павла Лунгина?

Точнее в Мастерскую Павла Лунгина и Ирины Волковой. Да, год назад, в начале 2017-го я в нее поступила, но сильно прогуливаю. Павел Семенович именно тот мастер, к которому мне хотелось попасть, ведь его «Такси-блюз» - одна из моих любимых картин. Он очень тонко чувствующий и точно формулирующий человек, а это большая редкость. Как дальше все сложится говорить я не могу — сейчас делаю два небольших документальных фильма. Но пока еще и их не закончила.

Текст: Виталий Котов

Фото: Данил Ярощук