Анна Семак: «Планирую усыновить еще одного ребенка — знаю, что он точно будет темнокожим»

«Когда мы построили новые границы, основанные на доверии и близости, я обрела силу»

Мы с Сергеем заново женимся в середине октября — и это никакая не тайна (свадьба прошла 8 октября – Прим.ред.). Мы пережили сложный период, но спустя время, обнулив счетчики, как в компьютерной игре, просто перешли на новый уровень. Предложение я получила в самолете по громкой связи из кабины пилота, когда летела в Тоскану дописывать книгу — и чуть не провалилась сквозь кресло от неожиданности. Раньше я была «за-мужем»: растворилась настолько, что потеряла себя. Мы много лет жили, пустив друг в друга корни, как сиамские близнецы, но когда ты чья-то часть, то сепарироваться усилием воли невозможно, ты требуешь, манипулируешь, контролируешь, определяешь свое счастье той «второй половиной», не задумываясь о том, кто же ты есть сам по себе. Когда я научилась жить без Сергея, преодолев депрессию, то почувствовала свою силу, у меня освободилось море энергии, которую я начала жадно аккумулировать в творчество — и меня понесло. Я начала петь, играть на гитаре, получила права на управление катером, стала фотографировать, серфить, снимать кино, открыла на Бали ресторан, стала совладельцем бренда одежды.

Когда мы заново «встретились», нам удалось построить новые границы отношений: я обрела автономность, возможность заниматься любимой работой, мы вернули себе душевный покой, уважая выбор и свободную волю друг друга, научились дружить, перестали ссориться вообще — поводы растворились в воздухе, исчезли сами собой. Как только пропали эмоциональные качели, я осознала, что все мои ресурсы съедала тревожность и невротичность, а доверие и близость стали нашими главными проводниками. Я Сережина связь с космосом, он моя — с землей. Сергей закончил школу с золотой медалью, он остался отличником и дальше по жизни: рациональный, в брюках с отглаженными стрелками, живущий в «правильной» прямоугольной матрице, но, глядя на меня, он, как ребенок, аккуратными, осторожными шагами пробует другую жизнь, и она ему нравится.

Сейчас я по-прежнему занимаюсь веганским балийским рестораном Secret Spot, в будущем планирую открыть подобный ресторан в Петербурге. Мне нравится сама идея — переключить людей на здоровую альтернативу в еде. Не агитируя за веганство как философию, я просто выступаю за то, чтобы человек мог попробовать разные типы питания даже в качестве детокса. Впервые нам захотелось делать что-то вместе, не считая бытовых и семейных вопросов. Иногда я сама удивляюсь, оглядываясь назад, как возможно охватить такие объемы информации, двигаясь по этой марафонской дистанции, будучи прежде всего матерью и менеджером огромной семьи. Но именно семья, мысли о будущем наших детей дают мне самый мощный энергетический заряд. Самое большое удовольствие от всего, чем я сейчас занята, — в том, что передо мной больше не стоит вопрос «кем я буду, когда вырасту».

«Возможно, я усыновлю еще одного ребенка, я отправляюсь на его поиски»

Сейчас я связываю свое будущее с документальным кино на остросоциальные темы. В какой-то момент я поняла, что в моем случае непростительно тратить время на развлечения: если могу принести кому-то пользу, то просто обязана это делать. Меня волнуют темы насильственного раннего замужества в странах третьего мира, воровства детей, социального неравенства, расизма и многое другое.

Я хочу показать зрителю, насколько мы застряли в своих матрицах, привыкли мыслить шаблонами, зависеть от мнения других людей, от давления общества, призываю расширять свои границы и выходить за рамки, при этом ориентируясь только на добро. Полноформатные видео будут публиковаться на моем ютьюб-канале, а тизеры — в инстаграме. Для съемок пилотного сюжета в середине октября мы с экспедицией отправляемся в Гималаи. Есть у этого восхождения и еще одна цель: оно задумано для того, чтобы стать ближе с нашим сыном-подростком, который вошел в период бунта.

Несмотря на подвижный ум, способности и таланты, он стал очень ориентирован на внешнее: одежду, статусность, поэтому я решила пойти с ним навстречу реальности. Компания у нас подобралась что ни на есть кинематографическая: писатель-байкер, рок-звезда, весь в тату, с кавалерийскими усами и окладистой бородой; парень из интеллигентной петербургской семьи, который после завершения учебы уехал в Индию за историями и, например, помогал в Ришикеше русской туристке сжечь ее случайно усопшего на пляже супруга; талантливейший эсэмэмщик; музыкант из Уфы; его девушка-психолог — хрупкая барышня в огромных татуировках, пишущая великолепные профильные статьи; женщина-единорог Мария Лотта, под два метра ростом, с огромной копной платиновых вьющихся волос, в любой непонятной ситуации журчащая свое вечное «любовь и благодарность!».

Наше путешествие по треку вокруг Аннапурны, где нам предстоит преодолеть все четыре времени года, ночевки в гестхаусах и умывания ледяной водой будет фиксировать съемочная группа.

Я задумала формат реалити-шоу, дневника, где совершенно разные люди сталкиваются друг с другом в непривычных обстоятельствах и начинают совместный путь. Горы, как лакмусовая бумажка, проявляют все, что есть в человеке: как хорошее, так и самое плохое.

У меня есть еще одно намерение, связанное с этим проектом: путешествуя по миру, я планирую усыновить еще одного ребенка — знаю одно, что он точно будет темнокожим, потому что для меня мир не делится на цветных, богатых и бедных. Для меня все люди — братья. Серия моих документальных фильмов Hack The System, несмотря на важные, глубокие вопросы, поднятые на поверхность, не будет железобетонно-серьезной, в ней останется место и для юмора, я обожаю посмеяться.

«О проблемах с детьми нужно говорить на понятном им языке. И сейчас это язык ­визуальный»

Ограничиваться документальным кино я не собираюсь, мне также интересна социальная реклама. В детстве я увидела несколько настолько доходчивых социальных роликов про наркотики и профилактику СПИДа, что запомнила их на всю жизнь. Они абсолютно ясно и четко донесли до меня, почему не стоит делать некоторые вещи. Маленький сюжет может оказать на человека мощнейшее воздействие! Вот недавно пронеслась волна подростковых самоубийств: дети сбрасывались с крыш, подстрекаемые неким тайным сообществом «Синий кит», историю замяли. Тогда я поняла, что просто обязана снять вирусный ролик, который наглядно покажет, что в действительности происходит, когда ты падаешь с крыши, ведь дети романтизируют смерть! Последствия суицида, случайных связей, наркомании — обо всем этом нужно говорить на языке, понятном подросткам. И сейчас это язык визуальный. Я замечаю, что дети часто стали говорить, что им скучно. Меня это поражает, ты помнишь, чтобы тебе было скучно?! Мне всегда было интересно! Я так своим и объясняю: «Представляешь, если тебе скучно с собой, как тоскливо с тобой окажется другим?» Так вот, мои фильмы точно не будут скучными. 

В октябре выходит моя книга «Близость»: она получилась очень личной, осмысленной и выстраданной. Ее название стало для меня стягом, развевавшимся на древке. Я даже сделала татуировку, где буквы closeness как будто размыты слезами. Книга была написана стремительно, совершенно необычным для меня способом: обычно я правлю, перечитываю и снова правлю все по сто раз, вычищая, выверяя текст до каждой запятой. А здесь — так странно. Я заканчивала главу и сразу отсылала редактору, будто закрывала гештальт за гештальтом. Когда мне прислали финальный макет, то текст отозвался мне такой теплотой: это был микс из всех Ань, которыми я когда-то была. Меня не оставляло ощущение, что все это написал кто-то другой, так много жизней я прожила. Повест­вование состоит из трех частей: детство, юность и опыт. В первой я рассказываю про свой секретный сад, теплое православное окружение: странников, монахов, которые к нам приходили, семейные традиции, родителей, чудеса. Вторая часть — рок-н-ролл из эпохи 1990-х: бандиты, разборки, РУБОПы, тюрьмы; меня серьезно мотануло не в ту сторону. Третья часть — моя встреча с Сережей, этап чадородия и опыта — состоит из лайфхаков про нежность, близость, дружбу, любовь, ревность.

«Эти книжки взорвут планету»

Сейчас я работаю над серией из шести книг для детей, на них будет стоять возрастная категория: от трех до девяносто девяти лет. Я пишу книги-зеркала, чтобы взрослый нашел в них свое, а ребенок — свое.

В истории закладываю глубокий социальный подтекст. Например, когда я писала рассказ про мальчика, которого воспитывали няни, то постаралась им стать, вспоминала свои ошибки, чувствовала боль своих детей. Была ребенком, который растет в лесу чужих женских ног, где одни — как баобабы, волосатые, крепкие, в стукающих об пол подошвах облезлых тапок, другие — тонкие, как березы, обтянутые чулком. Он пробует выживать в этом мире-лесу, где люди меняются в тот самый миг, когда за мамой, которая уходит на работу или на вечеринку, закрывается дверь. Пробует отстаивать свои права, чему-то учиться, справляться со своими эмоциями. Мораль в том, что суть материнства заключается не в тупом следовании социальным правилам и воспитании успешного зомби, не в том, чтобы дать ему хорошее образование, балет по воскресеньям, одежду и правильное питание. Все это полная ерунда. Самое главное — сесть на пол рядом со своим ребенком, подружиться с ним, поверить в него по-настоящему, подарить свободу.

Не давить, не пытаться навязать то, что сам в детстве не успел сделать: только тогда из него вырастет личность.
Другая книга получилась очень-очень забавной: она про песика-вегана, который ездил по всему свету и везде пытался пообедать, объясняя, почему не ест друзей. Готовые истории будут отданы для перевода на несколько языков. Мой литературный агент считает, что эти книжки взорвут планету. Она просто верит во все, что я пишу. (Смеется.)

«Как художник я имею право выбирать любую форму, какую захочу»

Издательство попросило меня написать книгу про Сергея, что поначалу поставило меня в тупик — я ненавижу все эти однотипные биографии футболистов, которые, я уверена, читают только близкие родственники самих футболистов.
Но потом подумала, что это может быть роман в письмах — доступная и в то же время очень личная форма повествования. Я из тех авторов, которые бесконечно вдохновляются, читая разного рода литературу, обращают внимание на то, сколько знаков в главе, каким образом развивается сюжет, как формируется повествование. Хожу в букинистические магазины, покупаю старые книги.

На данный момент мне не встречалось ничего красивее «Романа с кокаином» М. Агеева, я эту книгу смакую, разве что не намазываю на себя, как дорогой крем. Иногда ловлю себя на мысли: но так же нельзя сказать! И в этом заключен девиз hack the system — как раз можно! Как нонконформист или современный художник, считаю, что тоже имею право выбрать любую форму или микс форматов, потому что кто сказал, что я должна писать только так? Установки существуют для того, чтобы их преодолевать.

Я очень чувствительна к слову в частности и к речи в целом, и меня очень радует, что мои дети переняли мою манеру. Недавно Илария шести лет сказала мне: «Могла ли утром ты, мамочка, предположить, что к вечеру погода окажется такой переменчивой?» Наверное, это семейное — мой папа и вовсе разговаривает оборотами Серебряного века. Пока меня во время моих душевных терзаний не было рядом, я заметила, что дети нахватались сорных слов. Наверное, такой период в жизни был у каждого человека. Но теперь за каждый «блин» их ожидает штраф, хотя даже с этими «блинами» они удивительно подкованы в речи.

Как я стала ролевой моделью? А ты уверена, что это так? (Смеется.) Наверно, благодаря инстаграму. Два года назад из Уфы я отправилась в Нью-Йорк в тур по современному искусству с блогером Иреной Понарошку. Мы подружились, я показала ей свои эссе. Она тогда сказала, что в моем случае это преступление — не иметь инстаграма. В то время для моего мужа слова «инстаграм» и «смерть» означали примерно одно и то же. Но я попыталась его убедить, что для меня это не бахвальство, а прежде всего творчество. И потихоньку завела аккаунт. Никогда не пользовалась накруткой или продвижениями, поначалу меня читали человек сто. Теперь армия моих «святых подписчиков», потому что мой читатель — думающий, духовный человек, выросла до двухсот сорока тысяч. В какой-то момент благодаря блогу меня стали узнавать на улицах. Мне почему-то каждый раз неловко, когда к нам с мужем подходят и обращаются к Сергею: «Извините, молодой человек, можете нас с Анной сфотографировать?» Видимо, у нас очень разная целевая аудитория. (Смеется.)

В моем инстаграме нет рекламы. Однажды одна автомобильная компания предложила мне за пост солидный гонорар, и я согласилась сотрудничать — глупо было отказываться. Тут мне присылают цитаты от копирайтера на утверждение, будто бы в моем стиле, но никакого отношения эти фразы ко мне не имели. Мало того, что вторглись в святая святых, написав за меня текст, так еще какую-то ерунду. Естественно, я отказалась это согласовывать, настаивая на том, что мне как автору, чужие тексты от своего имени размещать — совершенно дико, отправила свой вариант. Ответ пришел буквально следующий: «У нас динамичный, активный, спортивный клиент, вы могли бы убрать из вашего текста слово „бог“, а также „Чехов“, „типографская краска“, „чечевичный суп“ и „зима“?». Я ответила, что в следующем посте напишу, что дьявол не только носит Prada, но и ездит на автомобиле этой марки, потому что иначе зачем меня отовсюду попросили убрать слово «бог»? В общем, сотрудничество не состоялось. (Смеется.)

«Я по жизни серфер: все время ловлю волну, а там — то замесит, то вынесет на гребень»

Думаю, что секрет популярности моего блога в том, что я не следую никаким правилам и не спешу монетизировать свою платформу, занимаясь, так сказать, духовной благотворительностью, действуя интуитивно. Проведя два-три года в инстаграме, я точно знаю, какой пост вызовет максимальный шквал комментариев, а какие темы категорически нельзя затрагивать. Стоит написать, что ты жертва — обокрали, обидели, оклеветали — будет огромный отклик. Почему-то у нас люди так устроены, что обожают жертв и слабых. Когда обнажаешь свое несовершенство: «Утром я поняла, что я ужасная мать, все пропало, каша убежала, дети не причесаны, сижу, плачу» — все, ты на пике. Задет тревожный триггер — восемьдесят пять процентов русских женщин считают себя не лучшими матерями. Мне в комментариях часто задают вопрос, отчего ко мне обращаются за советом, я же не психолог. Но факт: ежедневно я получаю тысячи писем от женщин, оказавшихся в сложной ситуации, и если я вижу, что могу помочь, то реагирую. Для того чтобы утешить человека, попавшего в беду или находящегося на грани нервного срыва, не всегда необходимо специальное образование, достаточно нескольких добрых слов. К тому же психология в чистом виде не совсем сочетается с моей православной прошивкой, и всегда надо учитывать, что каждый случай уникален, каждый человек неповторим.

Да, многие рабочие формулы, своды правил, советы специалистов прекрасно работают, помогают наладить отношения с детьми, выстроить границы в семье, дают понять причину отклонений. Но вот подсаживаться на иглу психоанализа, если нет на то серьезных причин, я не вижу смысла.

Я несколько лет была в терапии, дружу и общаюсь с прекрасными специалистами в этой области, спрашиваю совета в сложных ситуациях с детьми. Со многим соглашаюсь, однако в православии все упование приходится на Бога и ни одного процента на себя: «Господи, да будет воля твоя, не моя». А в психологии, как, кстати, и в практике йоги, ты незаметно сам становишься центром мироздания и тогда тебе уже Бог не нужен. Зачем, если можно просить у безликой вселенной или великой пустоты?

В своем инстаграме я не веду пропаганду здорового образа жизни, не борюсь за права братьев-веганов, но открыто проповедую свое вероисповедание, учение Христа. Со временем моя ауди­тория поняла, что женщина с тату и в рокерских ботинках может ходить на причастие, что православие — это не юбки в пол, грязные волосы и скорбь в глазах, что православие — это прежде всего про любовь и добро. Для многих это стало откровением. Я рада, что сломала систему представлений о духовности, ведь внешняя сторона совершенно ничего не значит.

Я как серфер по жизни — то замесило, то вынесло на гребень. В своих ответах на вопросы читателей я ловлю тонкую грань между психологией и православием, используя личный опыт и проверенные книжные формулы, от которых не должно быть никакого вреда. Я не даю прямых советов, но стараюсь отсылать людей либо к азам базовой психологии, либо к «инстаграм-проповеднику» отцу Павлу Островскому — в зависимости от состояния человека и его готовности воспринимать разную информацию.

Самая большая проблема в нашей стране — это абьюз. Со мной делятся невероятными историями, и все они развиваются по одной и той же схеме. Женщины страдают, заперты в чуланах, не верят в себя, живут такой жизнью, что страшно даже представить. Но есть такое правило: к нам относятся так, как мы позволяем. Раньше я думала: какая несчастная, живет с этим плохим человеком, почему он ей достался? Потом поняла, что это звенья одной цепи. Люди сходятся по интересам. Женщина приучена с детства определять свое счастье принцем на белом коне: когда я встречу того мужчину, вот тогда-то и заживу! И это самая большая ошибка! Счастье и полнота жизни не зависят ни от принцев, ни от коней. Хейтеров тоже хватает, но удалять их комментарии я перестала. Пока пью ромашковый чай, статистика растет, охваты увеличиваются: они там между собой спорят до хрипоты, — в общем, жизнь кипит. Главное, все это не читать. (Смеется.) На самом деле, меня перестали задевать хейтерские комментарии, когда я поняла, что все эти глубоко несчастные люди изливают таким образом свою боль, обнажают собственные несовершенства и косяки. Мы все зеркала друг друга, к счастью, я умею это различать.

К сожалению, хейт, как зомби-вирус, поражает все больше и больше людей, которые жаждут новой революции.

Но есть и хорошая новость: людей про добро и на стороне света намного, намного больше. Я вижу, что многие стремятся искать ответы на важные вопросы, появилась мощная тенденция к осознанности. На этом пути человека ждет непростой выбор: эзотерика — налево, прямо — медитация и йога, направо — визуализация и марафоны желаний. Это все работает, но имеет мистическую природу. За великой пустотой и безликой вселенной стоит кто-то, кто тебя хорошо слышит и действительно исполняет твои желания, но, будто при каком-то маленьком условии, мелкими буквами в договоре, которое может перечеркнуть всю твою жизнь. Есть, очевидно, темные силы, к которым не стоит соваться. В этих увлечениях забывают, что за все нужно платить, и визуализация — далеко не бесплатная история, будь готов что-то отдать. Для меня существует один выбор: православная вера как тотальная любовь и доверие миру. Но я никогда не искала легких путей. 

Фото: Юлдус Бахтиозина 

Текст: Ксения Гощицкая

Стиль: Эльмира Тулебаева

Ассистент фотографа: Михаил Знаков

Визаж и прическа: Тамара Яворская

Ассистент стилиста: Александра Дедюлина

Благодарим отдел по внешним связям и развитию Центрального парка культуры и отдыха им.С. М. Кирова в лице заместителя директора Марины Бережной и специалиста по связям с общественностью Анастасии Поздняковой за помощь в организации и проведении съемки.