Как Tinder сделал из любви рынок, на котором женщины всегда проигрывают?

У меня встреча с Торстеном Питцем, немецким социологом из Бременского университета. Он специалист по концепции «общества оценки» и дейтинг-приложениям. Мне кажется, мы найдем общий язык.

Ресторан, где мы встречаемся, находится в паре минут ходьбы от моего дома. Иду по улице под дождем, под низким серым небом. Каждое утро я трачу пять минут на выпрямление шевелюры с помощью плойки Babyliss. Степень моей уверенности в себе зависит от того, насколько прямые у меня волосы. Само собой разумеется, я не большой любитель дождя. Ресторан расположен в просторном холле, заказ надо делать на входе в некоем подобии окошка, выбирая один из вариантов. На прилавке стоят два блюда-образца. Я не понимаю, настоящая это еда или муляжи, не решаюсь потрогать. Сажусь напротив социолога.

Он особенно интересуется мотивацией свайпа: что заставляет нас смахнуть влево или вправо чей-то профиль? Меня восторгает сам факт существования «свайп-социолога». «За несколько секунд разыгрывается очень сложная партия, полная социологических смыслов. Исследования показывают, что пользователи заранее представляют себе возможное поведение потенциальных партнеров из приложения. Такие прогнозы определяют их самопрезентацию. Когда перед пользователем появляется новый профиль, он сразу задумывается, понравится ли он предполагаемому партнеру, и какое мнение этот человек составит о нем», — объясняет ученый.

Разве предвкушение одобрения не тождественно привлекательности? Эта идея задевает меня. Практически возмущает. Я представляю, как мы все неистово свайпаем профили в почти консьюмеристском безумии, провозглашая свое стремление к самому обычному сексуальному удовлетворению. Мы ищем одобрительного взгляда. Именно так нас завлекает Tinder. Он играет на нашей животной жажде похвалы. Я стала писать на стенах «swipe right on yourself», но точно знаю, что собственного самолюбия мне никогда не будет достаточно. Мне всегда будет нужен сторонний взгляд, который доказал бы, что я существую. Приложение использует техники азартных игр, хитрости казино, чтобы мы не теряли к нему интерес. Доза дофамина в нужный момент — Tinder жмет на одну и ту же кнопку во всех нас. 

Я раскрываю Торстену секрет: я не просто пишу про алгоритм работы Tinder, я хочу узнать свою оценку привлекательности, и что сама ее концепция выводит меня из себя. Не похоже, чтобы он разделял мое негодование. Насколько я была уверена в том, что ботаники из Кремниевой долины пошлют меня куда подальше, настолько я верила, что представители гуманитарных наук примут мою сторону. Я удивлена, что мне приходится объяснять ему причину моего бешенства. Как кто-то может оценивать меня, упорядочивая ряд статистических данных о возрасте, уровне дохода, росте и весе? Почему кто-то смеет превращать меня в ряд чисел? Может быть, мое стремление узнать свой рейтинг Эло (метод расчета относительной силы игроков в играх, в которых участвуют двое игроков, в книге рассказывается, что подобный рейтинг присвает Tinder пользователям, основываясь на их привлекательности — прим. ред.) — это экзистенциальный поиск чего-то, что наши предки называли душой? Чего-то, что не подвластно алгоритмам? Возможно, мне стоит поговорить о своем расследовании со священником или с буддистским монахом? Я путаюсь в собственном внутреннем монологе, поедая макароны, которые плавают в соусе, похожем на вермишелевый суп. «Некоторые ученые, например Ева Иллуз, считают, что дейтинг-приложения ведут к коммерциализации знакомств и интимной сферы, — отвечает Торстен. — Но я не согласен, здесь нет никакого финансового обмена. Я думаю, речь идет о праве выбора».

Я возвращаюсь домой и ищу информацию о Еве Иллуз. Я не социолог, но мне тоже кажется, что Tinder способствует коммерциализации знакомств. Покупаю ее книгу «Why Love Hurts: A Sociological Explanation» («Почему любовь ранит: социологическое объяснение»).

В своей книге Иллуз объясняет, что сердца разбиваются не только по нашей вине. Капиталистическое общество делает из любви рынок, на котором есть победители и проигравшие. До Карла Маркса общество считало, что бедность — последствие низкой морали, а не несправедливой организации социума. То есть мои бесконечные провалы в личной жизни происходят не только по моей вине? По словам социолога, сайты и приложения для знакомств создали рынок интимных транзакций. Пользователи соревнуются друг с другом, чтобы добиться свидания, и таким образом сами превращаются в товар. Гетеросексуальные женщины в поисках отношений становятся игроками с самыми слабыми позициями на этом рынке, поясняет автор.

В интервью Guardian Иллуз говорит: «Чтобы почувствовать признание и одобрение, мужчины хвастаются либо количеством партнерш, либо своими достижениями в сексе. Женщины же хотят быть любимыми. То есть девушки находятся в более зависимой от мужчин позиции, им нужна эксклюзивность там, где мужчинам нужно количество».

Очень надеюсь, что она не права. Описанное ей положение вещей повергает меня в отчаяние. Но еще меньше мне хочется верить в то, что я занимаю самую слабую позицию на рынке, нахожусь в самом низу лестницы. Нет и нет! Я отказываюсь в это верить! Неужели мужчины гонятся лишь за количеством?! Неужели женщины никогда не хотят того же? На самом деле это чудо, что люди все еще продолжают друг друга любить. Чудо, что иногда они находят взаимопонимание. Что кому-то удается проторить дорожку под бомбардировками из противоречивых указаний и призывов к взаимному обману. Удается выудить хоть крупицу выгоды из этой чертовой бильярдной партии между тремя игроками: нашими убеждениями, убеждениями других людей и тем, в чем нам бы хотелось их убедить. Чудо, что, вопреки всему, сквозь эту бурю иногда проходит сигнал и пробивается искренность.