Ирина Мазуркевич

Она дебютировала в кино в пятнадцать лет, а совсем скоро, в фильме Александра Митты об арапе Петра Великого, играла в паре с самим Владимиром Высоцким. «О бедном гусаре замолвите слово» Эльдара Рязанова, «Трое в лодке, не считая собаки» Наума Бирмана и еще несколько картин – в небольшой фильмографии актрисы нет ни одной проходной работы. То же самое на сцене: любой из четырех спектаклей театра комедии с участием Ирины Мазуркевич неизменно превращается в ее бенефис.

Родные не пытались отговорить вас от решения стать актрисой?

А они просто не успели опомниться. Я росла в белорусском городе Мозыре, на реке Припяти, и имела смутное представление о том, как становятся актрисами. Но старшая сестра одной моей подруги сказала: «Ирка, ты так легко плачешь. Тебе надо во ВГИК!» Что за ВГИК, я тоже понятия не имела, но почувствовала, что у моих подруг какой-то сговор. Оказалось, они собираются в Горький – поступать в театральное училище. И я сказала: «Я с вами!» Вот так в пятнадцать лет я отправилась за тридевять земель. Прошла три тура, и меня взяли, несмотря на то что я не выговаривала буквы «ж» и «ш», да и сочетание «ре» у меня было слишком мягким.

И дальше все как по нотам?

Нет. Я не понимала, во что вляпалась. Уезжать из Мозыря насовсем мне не хотелось: я влюбилась в мальчика из своего класса и не желала с ним расставаться. Но, вернувшись, узнала, что перебираться в другой город все равно придется – отца перевели на работу в Минск. И решила, что уж лучше поеду учиться.

А кем были ваши родители?

Мама – учительницей. Отец сменил множество профессий, от фельдшера до начальника жилуправления. В Минск его перевели из-за того, что он не подписал одну бумажку. Сдавали новый дом, оставалось только написать, что котельная тоже готова к сдаче. Но это была неправда, отец отказался. Разбираться приехало высокое начальство из Минска. И вот через несколько лет, когда одному из этих начальников дали должность в министерстве, он вспомнил принципиального Мазуркевича и забрал его к себе в команду. Получается, что актрисой я стала потому, что отец отказался открыть котельную. (Смеется.)

Чем вам запомнилось студенческое время?

Я снимала даже не квартиру, а диван у двух бабушек. Питаться приходилось одними пряниками с молоком. Помню, как я поехала в Ленинград на кинопробы, зашла в магазин напротив «Ленфильма» и впервые увидела витрину, где лежало мясо всех возможных категорий. Я подумала, что оно, наверное, не продается, а когда узнала, что это можно купить, набрала всего понемногу и повезла поскорее бабушкам, чтобы они знали, что хотя бы в Ленинграде мясо есть!

Актеры быстро приняли вас в свою среду?

Мне повезло: я сразу оказалась на одной съемочной площадке с очень хорошими артистами, которые были еще и очень хорошими людьми, а это не всегда совпадает. Все меня опекали, я ведь была намного младше остальных, – сейчас этот мой «недостаток» уже проходит. Виктор Титов, Александр Митта и Эльдар Рязанов, режиссеры, с которыми я работала, не давали меня в обиду. А на съемках «Арапа Петра Великого» меня опекал еще и исполнитель главной роли – Владимир Высоцкий.

Ходят слухи, что не только опекал, но и был в вас влюблен.

Эту тайну он унес с собой. А вот что касается моего мужа, актера Анатолия Равиковича, с которым мы познакомились уже в Театре имени Ленсовета, отрицать любовь не стану. Хотя поначалу мы скрывались – гулять ходили на Волковское кладбище, подальше от посторонних глаз.

Как случилось, что вы переехали в Ленинград?

Председателем экзаменационной комиссии у нас в училище был главный режиссер Театра имени Ленсовета Игорь Владимиров. Он увидел меня в дипломном спектакле и первым делом спросил: «Ира, на пуантах танцевать умеешь?» – «Не умею, но если надо, научусь!» Этот ответ ему так понравился, что он взял меня в труппу. Оказалось, пуанты нужны были для спектакля «Левша», где я стала танцевать Блоху. Эту и еще пару ролей мы играли по очереди с Ларисой Луппиан, женой Михаила Боярского. Когда Лариса ушла в декрет, я сменила ее в нескольких спектаклях, а потом, наоборот, она меня. И мы никогда не ревновали зрителя друг к другу.

Дочь Ларисы Регинальдовны стала актрисой, как ее родители, а ваша выбрала другой путь.

Мы с мужем никогда не советовали Лизе быть артисткой, но она и сама к этому не стремилась. Я хотела только, чтобы она выросла самостоятельным человеком. При первой же возможности мы отселили ее, чтобы осваивала быт. Она сама выбрала профессию экономиста, сама всегда находит работу.

У нее такой же решительный характер, как у вас?

Такой же противный. Правда, сейчас я ангел по сравнению с тем, какой вредной была в детстве и юности. Во мне стало меньше максимализма, я легче иду на уступки и могу найти подход к любому человеку, если захочу.

Говорят, что вы увлечены садоводством.

Да, причем почти так же, как театром. Когда из крошечных семян вырастают цветы, это настоящее волшебство! Помню, отец подарил мне одну полезную книгу про садоводство, из которой я запомнила фразу: «Не надо думать, что большим количеством навоза можно заменить отсутствие знаний». По-моему, эти слова подходят к любой жизненной ситуации.

Кажется, кино сейчас отошло для вас на второй план.

А оно для меня никогда и не было на первом, хотя я и начала сниматься раньше, чем играть на сцене. В кино ничего не исправишь, и от этого возникает чувство горечи. Из моих зрелых работ мне нравится фильм «Все будет хорошо» Дмитрия Астрахана, потому что с ним было очень легко работать. Впрочем, и с другими режиссерами у меня никогда не возникало трудностей. Кино нужно сказать спасибо за то, что благодаря ему тебя начинают узнавать, но театральные роли дороги мне тем, что со временем меняются вместе со мной. Я с удовольствием играю в спектаклях: в своем любимом «Средстве Макропулоса», в «Виндзорских проказницах», «Деревенской жене», «Свиданиях в предместье», в антрепризах.

Не трудно играть вместе с мужем?

Легко, он ведь хороший актер. А если что-то не так – придем домой и выясним! (Смеется.)

Благодарим за помощь в проведении съемки кафе "Унция" (Невский пр., д.63)