В 1980-х он пел хиты «Подожди» и «Билет на балет» и был эстрадной звездой, а позже прославился как композитор, пишущий для кино. Его музыка звучит в фильмах Владимира Бортко «Бандитский Петербург», «Идиот», «Мастер и Маргарита», а теперь и в новой ленте режиссера – «Тарас Бульба». Он же создал саундтрек к драме «Мика и Альфред» с Майклом Йорком, премьера которой состоится в феврале на Берлинском кинофестивале.
Когда вы писали музыку к фильму «Идиот», вам снился Достоевский. Весь последний год вы, наверное, видели во сне Гоголя?
Нет. Но легче от этого не было. Представьте себе, запорожцы рубят ляхов – в патриотическом порыве, без сарказма. К таким сценам тяжело написать музыку искренне: в нашей-то жизни здорового героического начала нет! Я сделал пять вариантов, и только шестой оказался правильным. Получился он после того, как мы вписали в фильм подлинные псалмы XVI века, – одна из сцен сопровождается православным песнопением. Как только за основу собственной музыки я взял настоящий псалом, все сдвинулось с мертвой точки. Материал к «Тарасу Бульбе» занял шесть DVD, то есть около тридцати пяти часов!
Это уже ваша четвертая работа с Владимиром Бортко. Судя по всему, вы сработались. Режиссер даже отдал вам статуэтку ТЭФИ, полученную за «Мастера и Маргариту».
Надо знать Бортко. Если бы Медный всадник сошел с пьедестала и попросил у меня закурить, я удивился бы меньше, чем тогда! Но по поводу «Тараса» мы еще не во всем сошлись: под конец работы мы всегда конфликтуем. К тому же последний год был довольно тяжелым, ведь параллельно я писал музыку к еще одному фильму, «Мика и Альфред» Владимира Фатьянова. «Мика» – очень серьезная картина по роману Владимира Кунина, о художнике, который умел убивать взглядом. В наше шальное время он стал киллером. Но у него
была мечта: купить остров посреди океана, поселить там бывших художников, артистов, писателей и устроить им райскую старость. Лента заканчивается тем, что он сидит на этом острове, ждет корабль со стариками и умирает. В это время звучит моя песня. А корабль плывет.
Как у Феллини.
Верно! За монтаж и постпродакшн фильма отвечал выдающийся режиссер и сценарист Ираклий Квирикадзе, человек для кино знаковый. Перед тем как везти музыку ему в Москву, я ужасно волновался, даже ночь не спал. А он послушал и сказал: «Знаешь, эта музыка достойна любого фильма Феллини!» И у меня камень с души свалился.
Откуда у вас этот талант мелодиста? Он ведь не у каждого композитора есть.
Я вырос в Бресте, в поющей семье: дома всегда собирались гости, родственники и все пели. Пятнадцать лет назад с отцом случился инсульт, и с тех пор он молчит. На это больно смотреть, он всегда был таким артистичным, душа любой компании. Они с мамой по профессии инженеры, но от природы оба очень музыкальные. Мою старшую сестру сразу отдали музыкой заниматься, а надо мной папа долго издевался. Говорил мне: «Игорь, ну что это за профессия – композитор? Закончи сначала какой-нибудь нормальный институт вроде строительного, а потом делай что хочешь!» Он всегда меня подкалывал. Например, собираются гости, сидят, разливают водку, и тут папа указывает на меня: «Ему тоже налейте! Пей, сынок, ты же музыкант, а все музыканты – алкоголики!»
И долго он над вами подтрунивал?
Долго! Перестал только благодаря автомобилю. Отец любил машины. В 1969 году он купил «запорожец», а потом, на рубеже 1970–1980-х, мечтал о «девятке». Несколько лет стоял в очереди на машину, но в день, когда ее привезли, у него случился обширнейший инфаркт. Когда вернулся из больницы и спросил на работе: «Как там моя “девятка”?» – ему ответили: «Какая “девятка”? Ты же инвалид!» Его просто сняли с очереди. А тут меня пригласили с концертами в Тольятти. Я говорю: «Продадите машину по заводской цене?» – «Да, организуем!» Мы поменяли гастрольный график, отправились в Тольятти, бабахнули там во Дворце спорта серию концертов. И я купил «девятку» с длинным крылом. Прямо в Тольятти сел за руль и погнал в Брест. Подъезжаю к дому, смотрю, сидит папа на крыльце, чистит картошку. Он спрашивает: «Это твоя машина? Откуда, Игорь?» А я говорю: «Это тебе!» И я впервые в жизни увидел, как отец плачет.
Известно, что вы очень любите технику. Вы ведь были первым выпускником Ленинградской консерватории, защитившим диплом по симфонической музыке, исполненной с помощью компьютера.
В начале 1980-х, когда я учился, появились первые программируемые синтезаторы. Мне это показалось настолько интересным, что я, собственно, поэтому и песни начал писать. А школы же не было никакой. Все делалось по наитию, при помощи отвертки и утюга. В то время такую простую вещь, как гейт на малом барабане – дырщь! – мы записывали немыслимым способом. Ночью в Доме радио перекрывали целиком лестницу, на шестой этаж ставили микрофон, а на первый – динамик, куда подавали сигнал с малого барабана. Пока звук летел, он обрастал эхом, потом мы его сжимали самопальным компрессором. Кайф!
Ваши эксперименты одобряли в Консерватории?
Я был на хорошем счету, пока не прозвучала моя первая песня. Сразу после нее вместо пятерок пошли тройки. На госэкзамен я принес симфоническую фантазию, которая была сыграна с помощью компьютера, семплера и синтезатора. Думал: «Пара будет, стопудово». Но потом ко мне подошел приглашенный председатель комиссии из Московской консерватории, Альберт Леман, вручил зачетку с пятеркой и говорит: «Молодой человек, у вас хлебный талант!» Я так и не знаю, что он имел в виду: что мне будет хватать на хлеб с маслом или то, что я, в сущности, человек от сохи.
Что вы делаете, если сильно устаете?
Читаю. В городской квартире у меня была большая библиотека, и представляете, там случился потоп. Я редко плачу, но тут… В новом доме за городом мы с женой Мариной решили собирать библиотеку заново. И вот теперь у меня появилась серия мировой литературы, где есть все, что мне нравится: Платон, Шекспир, Гюго, Тургенев, Пастернак. Еще у нас дома очень много часов – я обожаю их тиканье, оно так расслабляет. Помните, оно постоянно звучит в фильме «Шерлок Холмс и доктор Ватсон». Режиссер Игорь Масленников все очень точно услышал: когда есть этот звук, в принципе, и музыки не надо – атмосфера уюта передана.
Иконы у вас в доме тоже повсюду.
Это правда. Одна из них очень редкая, она написана на заказ для нашей семьи. На ней святые Игорь и Марина, редкое сочетание, это, может быть, единственная в мире икона, где они вместе.
Комментарии (0)