Его имя стоит в одном ряду с именами титанов авторской песни: Высоцкого, Окуджавы, Визбора, Галича. Баллады Дольского – о звезде, упавшей на ладошку, и о том, что «меньше всего любви достается нашим самым любимым людям», – в 1970–1980-х пели во всех уголках СССР. 7 июня мэтру исполнилось семьдесят лет, он продолжает писать песни и выступать с концертами.
Как отпраздновали юбилей?
Не было никакого официоза. Мне все эти пышные празднования кажутся мишурой, пеной. Солженицын не устраивает шабаша, когда у него юбилей. Валентин Распутин тоже этого не делает. А они наши величайшие прозаики и философы.
Со скольких лет вы играете на гитаре?
С восьми. Я тогда взял в руки гитару и стал заниматься как сумасшедший. А песни начал писать лет с десяти. Сперва на стихи других поэтов, но с восемнадцати до двадцати трех лет я сочинил песен сорок, которые сейчас стали народными. «Плакала девчонка, слезы не унять», «Звезда на ладони» и «Ленинградский вальс» – сейчас я таких стихов сочинить не могу. Честно говоря, удивляюсь, как я сумел в такие годы настолько гармонично все сделать. Без этих песен я бы не был женат на своей жене. Она у меня музыкант и играла в ансамбле, где пели мои песни. Она была влюблена в них, и когда мы встретились, плацдарм был уже готов.
Вы были старшим научным сотрудником Ленинградского НИИ градостроительства, когда актер и режиссер Аркадий Райкин позвал вас в свой Театр миниатюр. Как это случилось?
Я вспоминаю Аркадия Исааковича с огромной любовью, он знал, что я его люблю, и тоже меня, я думаю, любил. А в театр к нему я попал так. Для новой постановки Райкину нужны были песни. Он услышал обо мне и пригласил к себе в театр исполнить несколько произведений. Я помню его слова, сказанные после прослушивания первой песни: «Я не думал, что это так серьезно». Мы работали в основном у него дома. Я приезжал с гитарой, он говорил, что ему надо, я записывал, потом по его просьбе пять или шесть раз полностью переделывал песню, и мы возвращались к первоначальному варианту. Переделывать все по нескольку раз, чтобы убедиться в правильности выбора, – это была философия Райкина, его творческий метод. Однажды я ему звоню, и вдруг он говорит: «Саша, у меня есть к вам просьба. Заболел один актер, не согласились бы вы поработать в спектакле?» А он меня на сцене ни разу не видел. Я отвечаю: «Почту за великую честь». Вы не представляете, что Райкин придумал. Когда я приехал на первый спектакль в ДК имени Кирова, он мне ни слова не сказал о роли. Только минут за десять до поднятия занавеса позвал меня и говорит: «Саша, вы будете в начале второго акта. У меня там монолог на две минуты. Я прочитаю его и представлю вас. Вы выйдете и споете что хотите. Но я вас прошу, лирическое. Не надо смешных песен». И вот Райкин читает свой монолог, гремят аплодисменты, и он говорит: «Сегодня на спектакль пришел наш автор. Он сочиняет для наших спектаклей песни и сам их исполняет. Это Александр Дольский. Мы попросили его выступить сегодня, если вы не возражаете». Публика зааплодировала. Я вышел, и он меня обнял за плечи. В этот момент Райкин передал мне часть зрительской любви, принадлежавшей ему по праву. Он заранее исключил мой провал.
Вскоре после дебюта в Театре миниатюр вы стали лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады.
Да. Райкин, который был председателем жюри, как-то спросил: «Не хотели бы вы поучаствовать в этом конкурсе?» Он знал о моей популярности, но хотел ее как бы узаконить. И он это сделал. Я был единственным конкурсантом, который выходил со своими песнями под гитару. Когда шло обсуждение в жюри, по поводу меня случилась ужасная драка. Но выступление Райкина стало решающим. Он встал и сказал: «Вы знаете, как великий драматург Бертольд Брехт начинал карьеру? Он выходил и пел под гитару свои песни. Я вам ручаюсь, что пройдет десять лет и из всех лауреатов останется только Дольский».
Ваш белогвардейский романс из фильма «Трактир на Пятниц-ой» сначала попал на Брайтон-Бич и стал народным там, а потом вернулся в Россию.
Я эту песню написал для кинофильма о Гражданской войне в Сибири,
который в 1970 году снимался в Свердловске. Но его создатели сказали: «Не пропустят. Потому что так любить Россию, как любит твой белый офицер, может только красный, сам понимаешь». Песню взяла певица Жанна Бичевская, которая ездила за рубеж и пела ее перед бывшими белогвардейцами. Романс стал очень популярен среди эмиграции и вернулся сюда из-за границы в конце 1970-х годов на магнитофонной пленке. А в фильме «Трактир на Пятницкой» его исполнил артист Глеб Стриженов, правда, только один куплет. Но и этого оказалось достаточно. «Кто сберег свои нервы, тот не спас свою честь» – эти слова из песни повторил один из политиков, когда закончилась наша демократическая революция. Было очень приятно, хотя он и не назвал моего имени.
Правда, что ваши песни нравились Алле Борисовне?
С Аллой Пугачевой мы знакомы, и она очень хотела петь мои песни. Когда-то она была фантастической женщиной и певицей. Сейчас что-то в ней изменилось. Помню, мы сидели в номере гостиницы, я пел ей, и она плакала. Такая реакция бывает только у талантливых людей. Она попросила, чтобы я записал свои песни и прислал ей, но я этого так и не сделал. И я вам честно скажу: не жалею. Потому что люди на эстраде не должны петь наши песни. Эстрада – это подземный мир, ад. А мы все-таки живем на земле или стремимся к раю. Для ада я ничего не хочу сочинять, потому что это все ужасно, просто отвратительно.
Комментарии (0)