Габриэль Прокофьев

Когда вы впервые осознали себя внуком большого композитора?

Когда я был ребенком, мы с отцом пошли на концерт музыки Сергея Прокофьева. И после этого нас неожиданно позвали поговорить с дирижером. Вот тогда по-настоящему и осознал. В годы тинейджерства я был застенчив. Мне казалось, что люди судят обо мне по фамилии, а это тяжко, когда ты растешь и боишься завышенных ожиданий. Повзрослев, я стал больше гордиться этим. У каждого должна быть семья.

Когда вы начали учиться музыке?

Мне давали уроки пианино, потом я играл на трубе и валторне, в средней школе участвовал в оркестрах и пел в хорах. Что касается композиторства, то я начинал с поп-песен, с десяти лет играл с друзьями в группах. Мне нравилось сочинять мелодии, аккордовые последовательности. Но в то же время я изучал классику. Вы ходили в специальную школу? В Англии немного специальных музыкальных школ. Мои родители, особенно мой отец, потому что он вырос в тени знаменитого композитора, не заставляли меня заниматься музыкой. Поэтому я и не исполнитель. Я не практиковался много в юности, о чем сейчас жалею. Быть Прокофьевым, который играет на пианино, — нелегкое дело. Я стеснялся, но потом все же получил степень по музыке в университете Бирмингема, специализация — электроакустика, и сфокусировался на электронике.

Что вам нравится из музыки XX века?

Очень много разного. Сначала я любил эйсид-хаус, техно, синтипоп. Но потом обнаружил, что классические композиторы делают с электроникой гораздо более сложные вещи. Меня заинтересовал Карлхайнц Штокхаузен. Некоторые его произведения были великолепны, а некоторые ужасны. Просто у него иногда зашкаливало эго. У Джона Адамса мне нравится Chamber Symphony, когда он пытался быть более гармонически угловатым. У Стивена Райха — его перкуссионные штуки. Проблема в том, что у Райха гармонии порой слишком сахарные, слишком американские.

Вы разделяете стремление современных композиторов писать свои опусы по математическим законам?

Нет, я никогда особо не уходил в математику. Для меня важен ритм, энергетический посыл, то, что берет и двигает тебя. Мне нравится искать гармонии, приятные слуху, определенные теплые звуки, нравится диссонанс.

Что вы любите из русской музыки?

В XX веке русские композиторы старались сочинять душевные произведения, в которых есть человеческое начало. Шостакович, Шнитке, Губайдуллина — кое-что мне очень нравится. Но, конечно, номер один для меня — Сергей Прокофьев.

Как вы сами пишете? За клавишами?

По-разному. Иногда идея возникает, когда я нахожусь вне студии, так что я пою в мобильник. Или записываю ритм на бумаге. Иногда играю на клавишах в компьютер, чтобы зафиксировать идею.

Вы даете концерты?

Иногда. Я диджею. Делаю ремиксы классики. Но это не китч и не стеб. Я продвигаю концепцию классических сетов в барах и ночных клубах. У меня есть компания под названием Nonclassical. Мы делаем мероприятия на роковых, джазовых, танцевальных площадках. Многие люди не привыкли ходить на концерты классической музыки: они начинаются слишком рано, в семь вечера. Но когда ты в клубе, все иначе: можно прийти попозже, заказать выпивку, не надо сидеть в кресле, можно удалиться в бар, если что-то не нравится. Здесь больше свободы.

То есть у вас целая программа для клубных площадок?

Да, программа классической музыки. Я диджею, ставлю свой материал, потом чужой, других композиторов. Обычно в девять играет первый лайв: двадцать минут — струнный квартет. Квартет в клубе звучит очень интимно. «Фишка» в том, чтобы сет был коротким и люди не заскучали.

Какова реакция публики?

Они аплодируют, кричат. После лайва пятнадцать минут играет диджей, потом снова лайв. Так четыре раза. Это срабатывает. Мы делаем такие вечера в Лондоне раз в два месяца. Надеюсь сделать подобный вечер и в Петербурге.

Что скажете о современной музыкальной сцене в России?

Многие русские интересуются культурой, музыкой. Мне кажется, у вас таких людей больше, чем в Англии. У вас более серьезное отношение к культуре, это позитивно. Но зато очень силен элемент традиции, что сдерживает развитие нового искусства.

Вы чувствуете связь с Россией?

Трудно сказать, я все же лондонец, британец. Но я чувствую связь с произведениями деда. Это часть меня. Я хотел бы научиться говорить по-русски. В России жизнь очень напряженная, люди все время заняты, но если общаешься с кем-то, то встречи очень теплые.

Фото: Alicia Clarke