Проект Сергея Чобана и Евгения Герасимова превратит огороженную забором яму на Петроградской стороне в новое городское пространство — судебный квартал с театром Бориса Эйфмана и большим парком. На территории в 10 га сначала хотели построить элитное жилье, затем долго выбирали концепцию квартала. Дело сдвинулось с мертвой точки — строительство начнут уже в конце этого года. Сергей Чобан рассказал нам, как создавался проект зданий и почему он понравился не всем петербуржцам.
Ваш проект театра Бориса Эйфмана сравнивают с медузой, сползающей на классическое здание. Скажите, эта метафора вам принадлежит или её придумали журналисты?
Метафору придумал не я. Более того, я считаю ее чрезвычайно неудачной и никак не следующей из облика здания. Когда мы вели переговоры с Борисом Яковлевичем о том, каким должен быть театр, именно он сформулировал его основную идеологию как сочетание классического и остросовременного, в том числе и в облике здания. Позже я заметил, как он переплетает руки, и подумал — это же символически означает соединение классического и новаторского начал. Этот жест и лёг в основу проекта здания.
Вы не боитесь обвинений в эклектичности?
Скрещивание двух элементов можно назвать эклектичным, но в данном случае это все-таки не смесь, а структурное объединение. Именно такое решение театра во многом определяется тем, как он расположен. В нынешнем проекте большая роль отдаётся масштабному общественному пространству. Театр его замыкает. Мы открываем вид на Князь-Владимирский собор за счет того, чтобы театр отодвинут дальше вдоль проспекта Добролюбова, а его фасад получает визуальный выход на акваторию Невы, хоть и на большом расстоянии.
У театра — четкая структура трех порталов: в нем три входа, и все очень важны. Первый – это главный вход, он обращён к парковому пространству, на юго-восток. Второй (со стороны проспекта Добролюбова) —на малую сцену. Третий — это VIP вход, предназначенный для приема важных гостей. Современные элементы использованы для решения пауз между этими тремя порталами и репетиционным блоком. Здесь располагаются большепролетные пространства фойе и другие общественные функции, поэтому современное раскрытие в стекле более чем уместно. Решение только кажется экстравагантным, на самом деле оно полностью следует структуре театра.
У театра есть две функции. Первая — зрелищная (залы для представлений, зоны фойе и вестибюля). С другой стороны — это репетиционный комплекс. Идея, которую Борис Яковлевич поддержал, заключалась в том, чтобы разделить их в рамках одного здания. Репетиционный блок в результате выглядит скромнее и обращён к переулку Талалихина.
Зелень на крыше – только для красоты?
Не совсем, кровля всего здания является эксплуатируемой. Здание венчает купол, под которым находится многофункциональный зал, и он может быть использован для презентаций, концертов, торжественных приемов.
Есть ли в мире аналоги спроектированного вами театра Бориса Эйфмана?
Я могу сказать так: когда возникла идея сочетания двух начал, она базировалась на творчестве Бориса Эйфмана, в котором сплетаются классика и остросовременное начало. Возьму на себя смелость сказать, что это первая версия театра, в которой хореограф смог узнать свою балетную философию. В отношении именно такого сочетания театр является уникальным. С другой стороны, в мире зарождается еще едва прочитываемая тенденция сочетания на первый взгляд несочетаемого. Европейские города развиваются сегодня по очень сильному контрастному принципу. Появляются, например, визионы зеленого Парижа, где, казалось бы, нерушимая гармония улицы Риволи пересекается очень сложными современными формами. Меня очень занимает эта эстетика, и в своих свободных рисунках я уже несколько лет ее исследую. Когда мы с Борисом Яковлевичем обсуждали театр, я показывал ему свои эскизы.
Да, мне кажется, что в итоге получилась очень современная вещь и достаточно новая. Хотя если вдуматься, например, в фантазии Гюбера Робера, когда в римскую базилику встроено пространство совершенно другого времени, мы видим очень современный и очень острый контраст двух эпох.
Насколько такое решение технически сложно? Есть ли у вас опасения по поводу результата?
Это не сложно по одной причине: все классические портики представляют собой самонесущие конструкции и находятся в холодном пространстве, то есть мы не облицовываем камнем большую часть теплого контура здания. С точки зрения стекла это двойной фасад: переднее стекло можно сделать лёгким и прозрачным, а ограждающая конструкция, которая защитит от холода и солнца, находится на задней плоскости остекления. Это не самый дешёвый путь реализации, но он находится в рамках возможностей, которые дают современные технологии. Функционально здание простое.
Как вы думаете, петербуржцы в конце концов хорошо примут новый театр?
Я уверен, что и в реализованном виде он вызовет как критику, так и много положительных отзывов. У нас по-прежнему бытует мнение, что здание должно быть либо классическим, либо современным, хотя в мире об этом постепенно уже перестают говорить. Такой подход, когда контекст ищется в самом здании, действительно, непрост для первого понимания. Я только что принимал участие в одном телевизионном ток-шоу, и ведущий высказал мне комплименты построенному мною комплексу «Лангензипен». И я рассказал в ответ, как один из экспертов признался, что это здание понравилось ему через полгода после того, как было построено, а я тогда ответил ему, что довольно сложно согласовывать проект, если он начинает нравится через полгода после реализации.
Как вы относитесь к критике проекта судебного квартала в целом?
Я до сих пор не видел ни одного проекта для этого места, который бы столь просто и одновременно эффективно подошёл к задаче создания крупного общественного пространства. Знаете, я уверен: в любом другом городе он был бы принят на ура – благодаря своей колоссальной зелёной зоне и перспективе, раскрытой на Князь-Владимирский собор. Я был неприятно удивлён тому количеству критики, которое обрушилось на него в Санкт-Петербурге. Наверное, в этом выражается общая неудовлетворённость петербуржцев тем, как продолжают застраивать их родной город.
Но все-таки это серьёзный прорыв. Это ведь была идея Бориса Яковлевича – сделать открытый амфитеатр в парке, а сам парк посвятить истории и звёздам российского балета. Понятно, что пока это несколько литературная декларация, которая ещё должна обрести свои архитектурные и смысловые акценты, но с точки зрения идеологии это очень правильно. И такое пространство диктует, что театр должен быть ясным и одновременно необычным по своей композиции и форме.
Текст: Мария Элькина
Комментарии (0)