Внедрение цифровых технологий – главное направление в развитии современной медицины. О том, как создаются сложные технологические проекты, и как ковид дал толчок развитию цифровых технологий в медицине «Собака.ru» поговорила с автором уникального проекта, который помогает сохранить здоровье людям с диабетическими осложнениями: руководитель лаборатории 3D-моделирования тела человека Центра компетенции НТИ «Бионическая инженерия в медицине» СамГМУ Айкуш Назарян рассказала, как решила посвятить свое будущее помощи людям, и почему женщине «сложно, но можно» быть хирургом.
Насколько актуальны цифровые технологии в медицине?
В медицине это основной тренд. Без цифровых технологий, без IT-разработок проводить некоторые операции и планировать какие-то медицинские манипуляции невозможно. Особенно, если мы говорим про сложное лечение, связанное с хирургическим решением – без цифры не обойтись. Технологии позволяют персонифицировано подойти к проблеме конкретного пациента и принимать решение, не опираясь на стандартные протоколы, а выясняя, что нужно сделать именно для этого больного: какой объем операции, где будет наиболее лучший доступ и какие материалы можно использовать. Это, например, касается эндопротезирования, экзопротезов и бионических протезов – работать с ними позволяют именно цифровые технологии.
Как вы пришли в эту сферу? Медицина – сложная и масштабная область знаний, цифровые технологии тоже требуют времени и специального обучения. Какое у вас базовое образование?
По образованию я медик, окончила Самарский государственный медицинский университет – интернатуру по хирургии. В 2010 году я пришла на кафедру к Александру Колсанову, где уже в то время работали над рядом проектов, связанных с IT-технологиями. Я начала заниматься этими проектами, и вот уже на протяжении более десяти лет руковожу направлением 3D-моделирования в нашем университете – это реконструкция анатомических образований, 3D-атлас «Стол Пирогова» и ряд других проектов. Например, уже можно делать ученические операции в VR-пространстве: для этого все модели сначала отрисовываются в 3D, а потом интегрируются в VR-среду со специально прописанным алгоритмом. Сейчас мы пошли немного дальше и начали использовать 3D-моделирование для планирования операций и создания персонифицированных биоимплантатов: наш проект по лечению стопы Шарко в этом году прошел в топ-60 конкурса «Сильные идеи для нового времени», в котором принимало участие двадцать четыре тысячи проектов.
Про этот проект много говорили. С чего все началось? И в чем его уникальность?
Мы начинали работать с московской больницей имени Юдина, а сейчас внедряем эту технологию в клиниках нашего университета. Еще мы разрабатываем рабочую программу дополнительного профессионального образования по внедрению нашей технологии для других регионов. У нас есть НИИ «Биотех», который работает с аллогенными материалами – специальным костным материалом, который получается после обработки трупной кости и применяется в операциях. Так как в этом материале не содержится органических клеток, он не вызывает отторжения. Кость так обработана, что создает каркас, который со временем заменяется костными клетками самого пациента. Грубо говоря, этот костный имплант постепенно растворяется, а новые костные клетки самого пациента замещают его. В итоге через определенное время у пациентов оказывается своя же кость на этом месте. Подобная технология применялась для более мелких костных участков, например, для замещения в челюстно-лицевой хирургии, или в стоматологии. С такими крупными костными блоками, которые есть в стопе, никто в мире не работал. Это уникальный продукт, и его особенность в том, что он не стандартизированный, и проводится индивидуально, потому что у каждого пациента свои особенности, и объем операций тоже абсолютно разный. На одном из этапов лечения мы по компьютерной томограмме создаем индивидуальную 3D-модель дефекта, которая должна соотноситься с другими костями. После согласования мы отдаем модель на фрезеровку, то есть из костного блока вырезается имплант, воссозданный по нашим параметрам. Костный блок заменяется на свой собственный уже через год-полтора после операции. На сегодняшний день проведено уже тридцать три успешные операции: всем пациентам удалось сохранить конечности, а осложнений от самого импланта не было ни у кого.
Как ведется лечение без этой новой технологии?
Стопа Шарко – это осложнение диабета. У человека нарушается трофик-питание на стопе, поэтому кость деформируется настолько, что он не может ходить. А когда пытаются наступать на стопу, возникают язвы, способные поражать кости, и остеомиелит. В этом случае все заканчивается или ампутацией стопы, или резекцией части костных структур. Диабет – актуальная проблема. В некоторых случаях есть возможность сохранить конечность, в некоторых, к сожалению, врачи бессильны. Если раньше при диабетической стопе старались сразу делать высокую ампутацию на уровне нижней трети бедра, потому что так или иначе болезнь будет подниматься, то сейчас все-таки стараются делать органосохраняющие операции, удаляя только пораженный участок. Если есть возможность чем-то заместить этот участок, остается шанс сохранить конечность и вернуть полноценный образ жизни. Сложность еще в том, что пациентам с диабетом не получается устанавливать титановые протезы, либо использовать еще какие-то методики, потому что идет очень большая нагрузка на материал и нарушена трофика, особенно если это область пяточной кости или большеберцовая кость. Не каждый материал здесь приживется. Биоимплантаты хороши тем, что это реальная человеческая костная ткань, и, соответственно, сосуды могут прорастать через эти отверстия в кости, и потом уже восстанавливаться.
Диабет – очень распространенная болезнь. Есть статистика, скольким людям будет полезна новая технология лечения?
Если брать статистику по России, то в среднем, сахарным диабетом болеют около пяти миллионов человек. Это огромные цифры. И на стопу Шарко приходится 10-13% от этих миллионов. И это только случаи, где официально поставлен диагноз: многие просто банально не обращаются за помощью. Простой расчет показывает, что страдают примерно пятьсот-шестьсот тысяч человек – статистика очень неблагоприятная. Мы сейчас стараемся внедрять нашу технологию в регионах. Если все удастся, закупим дополнительное оборудование и расширим производство, сможем перейти от единичных моделей к изготовлению больших партий. В Самаре мы только начинаем активно внедрять эту технологию и сейчас происходит отбор пациентов. Людей со стопой Шарко, которые наблюдаются в клиниках, много и у каждого из них разная степень поражения и деформации стопы. Думаю, что до нового года мы запустим операции уже в Самаре.
Почему вы решили взяться за этот проект?
Мне всегда было интересно применение 3D-технологий, не только в образовательных целях, но и в клинической медицине. Когда директор НИИ «Биотех» Лариса Волова предложила мне заняться этим проектом, в институте были подготовлены костные блоки, а врачи-травматологи из больницы имени Юдина как раз обратились к нам с вопросом, возможно ли сделать биоимпланты персонифицировано. Мы решили попробовать найти методику. Было сложно: мы шли долгим опытным путем, но теперь нам удается реконструировать и делать точные модели даже в тех случаях, когда на медицинских снимках есть металлические конструкции.
Кто работал вместе с вами над этим проектом?
Над этим проектом работала и еще работает наша команда: я, как руководитель лаборатории 3D-моделирования человека, инженер по компьютерной графике Павел Николаев, директор НИИ «Биотех» Лариса Волова и наш партнер – директор компании «Лиоселл», которая изготавливает костные блоки, Наталья Максименко. Плюс наши лаборанты и врачи из больницы имени Юдина. Это такая междисциплинарная команда, включающая биотехнологов, инженеров и клиницистов – с таким коллективом можно сделать реально нужный и востребованный продукт, который будет помогать людям.
Вы выбрали профессию помогать людям – это было осознанно, или об этом мечтали ваши родители?
Это было осознанно. Я еще в пять лет, когда была в детском садике, заявила родителям, что буду врачом, и ни разу в жизни не меняла свое решение. При поступлении в вуз подавала документы только в Самарский медицинский университет. Родители переживали и настаивали на том, чтобы подать документы еще куда-нибудь. А я даже не рассматривала другие варианты, хотела быть только врачом и пошла на хирургию.
Женщина в хирургии – достаточно редкая история?
Редкая, но меткая. Это действительно очень сложно, и реально приходится выбирать между нормальной семьей и работой. Потому что нельзя быть хирургом наполовину, либо ты живешь на работе, либо со своей семьей. Я нашла компромисс, и ушла на кафедру клинической анатомии и оперативной хирургии. Мы учим студентов хирургическим швам и работаем с биологическим материалом. В этой кафедре меня также заинтересовала возможность заниматься именно IT-технологиями, 3D-моделированием, и тем, что можно помогать людям, создавая что-то новое, уникальное, инновационное.
Когда информационные технологии в медицине станут привычными в жизни каждого человека?
Это происходит уже сейчас. Даже, когда записываетесь на прием, вы делаете это через телефон. С каждым днем все больше новых технологий внедряется в медицину. Например, система поддержки принятия врачебных решений – программа, которая помогает врачу не пропустить какое-то заболевание. Например, если делается компьютерная томограмма, на ней подсвечивается то, на что нужно обратить внимание, чтобы врач это не пропусти. В Самарском онкоцентре внедрен наш проект по системе поддержки принятия системных решений по маммографии. То есть, когда делается рентген молочной железы, программа может определить, где есть кальцинаты, где есть подозрение на опухоль и так далее – подсветить эти места, чтобы врач обратил на это внимание и не пропустил. Не всегда удается уделить много времени каждому пациенту. В этом мы особенно убедились во время ковида, когда врачи рентгенологи в короткий промежуток времени должны были отсмотреть большое количество исследований. Здесь, конечно, специальные программы очень выручают. Та же самая телемедицина, которая сейчас активно развивается, помогает людям экономить время, и постоянно быть на связи с врачом, плюс врач может контролировать ход лечения дистанционно, и при необходимости скорректировать его.
Получается, что ковид ускорил процесс внедрения технологий в медицину?
Толчок был очень активный. В общем-то, он дал это развитие в том числе. Технологии уже были готовы к этому моменту, и просто нужно было правильно научиться их использовать.
Комментарии (0)