Светлана Кузнецова: «Тренеры считали, что профессионального спортсмена из меня не выйдет»

Ваши родители и брат занимались велоспортом. Как вышло, что вы свернули с велодорожки на корт?

Изначально папа тренировал две команды клуба «Локомотив» — мужскую и женскую. Так они и познакомились с мамой — она была его ученицей. Но потом отец решил, что парни отвлекаются на девушек, и женскую группу распустил. Мы всей семьей жили с ребятами в спортинтернате «Локосфинкс» на Крестовском острове, и я даже гоняла на велике. А в семь лет папа отправил меня на теннис — никаких ставок на меня не делали, просто корт был недалеко от интерната. 

Вы помните своего первого наставника?

У меня были сложные отношения с детскими тренерами. Сначала мою группу закрыли на лето, но в нашей семье не было отпусков, куда было девать дочь? Нашли другого специалиста, всесезонного. Потом следующего, а потом еще одного. И все они говорили, что мама зря со мной мучается, характер, мол, не тот: напористая, но не упорная, активная, но рассеянная. Помню, я поехала к подруге, отчим которой тоже был тренером по теннису. Вернул он меня со словами: «Она не держит концентрацию, упражнения ей не интересны, брать ее мы больше не будем». Мама спросила: «Свет, ну как так?» А я ответила: «По очкам же я выигрывала». Я и правда в какой-то момент была первой в городе, но наставники считали, что профессионального спортсмена из меня не выйдет. На мой взгляд, далеко не каждый может учить детей. Только сейчас чувствую, как много безропотно позволяла в себя вкладывать, и теперь могу прислушиваться к себе и убирать ненужное из этой кучи неосторожно вложенного.

А сами не хотели бы заниматься с детьми?

Нет, у человека либо должна быть страсть к педагогике, либо он реализует свои амбиции в воспитаннике: проживает с ним его жизнь. А я уже проживаю свою, зачем мне рефрен? Возможно, я бы хотела создать группу для детей из бедных семей, заниматься менеджментом — не зря же получила эту специальность в Институте имени Лесгафта. Я не против детей из обеспеченных семей, честное слово, но часто их балуют. Когда приходишь домой, а у тебя там и так айпад, айфон и вообще все в шоколаде, трудно заставить себя пахать. Наверное, вседозволенность сгубила много талантов. Так же как и недозволенность: теннис очень дорогой вид спорта. Папа однажды сказал: «Я понимал, что это недешево, но не думал, что вы с мамой будете тратить столько же денег, сколько вся моя команда».

То есть залог чемпионства — аскетизм?

Так было конкретно со мной, но когда спрашивают, как стать чемпионом, я в ответ задаю вопрос: «А как жить?» У каждого своя судьба, свои переломные моменты. Иные родители с большими глазами рассказывают, что спорт лишает ребенка детства и причиняет психологические травмы. Но покажите мне успешного человека сознательного возраста без психологической травмы в анамнезе. Дети легче воспринимают мироустройство, потому что живут впервые и еще не наслышаны о жизни других. В моей семье никогда не было вечеринок и тусовок не потому, что это зло, — их просто не существовало. И для меня жизнь без них была настоящей, а детство — счастливым.

Когда случился ваш переломный момент?

В четырнадцать лет я переехала одна в Барселону, тренироваться в клубе «Санчес-Касаль», не говорила ни по-испански, ни по-английски. Вдали от родных я поняла, насколько сильно им обязана. Мне захотелось выказать благодарность, добиться чего-то для них. Через год меня заметил совладелец клуба Эмилио Санчес, он сказал: «Ты будешь в сотне ракеток мира». Поскольку до этого мне никто ничего ободряющего не говорил, я покрутила пальцем у виска. И вот я вошла в сотню, Эмилио сказал: «Отлично, скоро будешь в двадцатке». Я закатывала глаза: «Нет, ну в сотню-то ладно, но в двадцатку точно не попаду». А он смотрел на меня как на дикую и спрашивал: «Откуда столько негатива?» Тогда я поняла, что в меня верят, поэтому смогла сама в себя поверить. И без памяти влюбилась в теннис.

У вас были неудачи в карьере?

Был тяжелейший, адский сезон 2005/2006. В девятнадцать лет я переместилась с тридцать пятой строчки мирового рейтинга на пятую. Затем получила травму плеча. Сказали, надо делать операцию, я отказалась и продолжила играть. Самое тяжелое, когда ты первый год круто играешь, тебе нечего терять, а потом начинается новый сезон — и все считают престижным тебя обыграть. Давление колоссальное. Я должна была защищать титул на US Open, а вместо этого вылетела в первом круге. Наверное, стоило сделать перерыв, но не хватило смелости.

В 2008 году вы вернулись в Россию, но предпочли жить в Москве. Почему не в Петербурге?

Все просто: здесь, в моем родном городе, гораздо меньше кортов, и отсюда мало прямых рейсов, а я постоянно летаю. Но москвичкой я никогда не стану, всегда с гордостью называю себя девушкой из Петербурга и легко узнаю «своих». Возможно, в будущем мне удастся вернуться в родной город и повлиять на развитие тенниса в нем. Но пока это лишь мысли, сейчас моя работа — на корте. Делать две работы одинаково хорошо не получится, а делать что-то плохо — незачем.

Текст: Кристина Шибаева
Фото: Алексей Костромин