Он занимается анимацией уже сорок шесть лет, почти двадцать из которых ушло на так и неоконченную «Шинель». В 1984 году на Олимпиаде искусств в Лос-Анджелесе тридцать пять критиков со всего мира признали его «Сказку сказок» лучшим мультфильмом всех времен и народов. А самый известный, хотя и не главный, фильм режиссера – конечно же, «Ежик в тумане».
Не обидно, что «Ежик» популярнее остальных ваших картин?
Нет, не обидно, я-то сам иначе к нему отношусь. Не знаю, в чем причина такой любви. Хотя любой режиссер, наверное, был бы доволен, если бы его фильм пользовался популярностью.
Как вы относитесь к тому, что одни видят в «Ежике» философию даосизма, другие – образ шестидесятников?
Ну, получился такой амбивалентный фильм. Не бывает, чтобы режиссер заранее сочинял направления, которым должен следовать зритель. И если кто-то из коллег говорит: «Я хотел именно этого», думаю, он несколько привирает. Ничего он не хотел. Просто сидел и делал кино, страшно переживал. И это свое переживание вкладывал в работу.
Как вы стали мультипликатором?
В мультипликацию я попал случайно. Один мой друг, с которым мы учились в художественной школе, поступал на студию «Союзмультфильм», и я запрыгнул в тот же трамвай. Первый мультфильм, который мне запомнился, – «Шавка и Полкан» по Михалкову. Очень мне нравилось, как там были нарисованы листья. А в детстве я просто бредил живописью, я жил ею. Приду из школы, есть несколько часов света, сижу у окошка, пишу. Живопись для меня – это Рембрандт. Поздний период Микеланджело, его последняя вещь. Гойя, Веласкес, Ван Гог, русский авангард, русская икона.
Для вас одинаково важны и голос за кадром, и пыль на объективе камеры?
Мои пальцы должны побывать везде. Приходится держать в памяти огромный ворох задач и решений. Я могу все запомнить, лишь когда испытаю тактильные ощущения – как слепой. В этот момент обостряется мое чувство изображения. Что касается голоса за кадром, то для «Ежика в тумане» мне был совершенно необходим Баталов, его неповторимые интонации. На мой взгляд, голос Алексея Владимировича обладает какой-то невероятной терапевтической силой. Я подарил этому прекрасному актеру нашу книжку по мотивам мультфильма, подписав его дочери и жене: «Счастливые, вам Алексей Баталов каждый вечер может читать своим неповторимым голосом».
Ваша первая работа «25-е. Первый день» полностью составлена из фрагментов картин художников-авангардистов 1920-х годов. Отчего такой выбор?
Мне кажется, что искусство того времени очень кинематично. Оно для меня идеально совпало с анимацией, ее тайной сутью. Я очень любил искусство авангарда и взял его в фильм потому, что оно несло в себе черты совершенно нового изображения. К сожалению, этот фильм был в свое время изрезан, цензурирован и в том виде, в котором он задумывался, его не существует.
В нашем городе о вас снимают документальный фильм. Что связывает Норштейна с Петербургом?
Сегодня мы ездили по гоголевским местам. Проехали по маршруту, которым ходили двадцать шесть лет назад с первым кинооператором фильма "Шинель" Александром Жуковским. С ним мы снимали «Ежика в тумане». Саша умер в 1999 году. Но, слава Богу, человеку дана память, при помощи которой он возвращает к себе друзей, и ныне живущих, и тех, кто уже далеко. Я вспоминал, как мы бродили вдоль каналов, ужасно замерзли, зашли на рынок, потом поехали к моим родственникам. В этот раз я не узнавал эти места до тех пор, пока мы не приехали на Гороховую, туда, где она почти соединяется с Сенной площадью. Я узнал аптеку, дом, который мы с Сашей снимали. Возвратились «виденья прежних дней».
Какова программа вашего пребывания в Петербурге?
Поход в Эрмитаж и Русский музей – чтобы собрать материал для новой книги «Снег на траве». В ней будет много картинок, живописи и цвета. Я хочу, чтобы читателям стало ясно: мультипликация – серьезная работа, искусство. Это для меня очень важно.
Делаете какие-то проекты параллельно с «Шинелью»?
Делать я не могу, могу только думать о них.
Какие задачи поставили перед собой на 2007 год?
Вы знаете, конкретных задач нет. Самое главное – жить. Чувствовать жизнь. Вот и все.
Комментарии (0)