• Развлечения
  • Искусство
  • Коллекционировать искусство
  • арт-дроп2024
Искусство

Вадим Навоенко: «Мой глобальный совет с точки зрения начинающего — доверять профессионалам»

Руководитель фонда «Газпром культурные инициативы» Вадим Навоенко собирает коллекцию совриска и подает пример своим коллегам, экспонируя любимые работы в пространстве фонда и своем кабинете: монументальная шелкография граффити-райтера Дмитрия Аске встречается с графикой с видами города ленинградских художников ­1960-х и соцреалистичными рисунками Бориса Ермолаева — необязательно идти за ними в Русский музей.

Вадим Навоенко
Валентин Блох

Шелкография Дмитрия Аске, абстракция Артура Кривошеина, угольные цветы Виталия Простова — все эти работы современных художников экспонируются на стенах твоего кабинета. Ты так прививаешь культуру коллекционирования своим коллегам?

Да, для меня это важно. Например, при входе ты видела граффити — его сделал для нас классный петербургский стрит-артист Саша Trun (Трунилов), основатель знаменитой ­команды мастеров граффити TopNDope (TAD). Я сознательно строил интерьер фонда через современное искусство. Дело в том, что я долгое время занимался реализацией инвестиционно-строительных проектов, взаимодействовал с огромным количеством дизайнеров. И понял, что дизайн под экспонирование искусства бывает создан очень редко. Чаще всего оставляют место, чтобы потом что-то повесить. А с этим «что-то» потом возникает сложность. При этом и заказчики редко дают вводные. В нашем случае было иначе.

Есть теория социологов Джеймса Уилсона и Джорджа Келлинга, которую вкратце можно описать так: «Если в здании разбито одно окно и его не ремонтируют, то вскоре будут разбиты и все остальные окна». Ее так и назвали «теорией разбитых окон» — если общество не реагирует на акт вандализма, значит его можно повторить. И это касается даже мелочей: бумаги, брошенной мимо мусорки, сломанного замка на двери в парадную, агрессивного лозунга на стене красивого здания. На практике эту теорию применил мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани в начале 1990-х: он заставил каждый день отмывать от граффити и ремонтировать составы подземки, и к своему переизбранию на пост в 1997-м превратил город в один из самых безопасных в Штатах. Такая теория малых шагов мне очень близка. Человек сначала увидит искусство, потом привыкнет к его почти ежедневному присутствию в поле зрения, а потом что-то щелкнет — и он захочет к этому приобщиться. Это и про так называемую насмотренность. Можно в любом месте повесить небольшую работу и посмотреть, как будет меняться пространство.

Фотография ручной печати «Светящееся» (1995) Людмилы Таболиной приобретена в петербургской галерее Zerno

Фотография ручной печати «Светящееся» (1995) Людмилы Таболиной приобретена в петербургской галерее Zerno

Ты замечаешь, что искусство влияет на экосистему в фонде?

Конечно! Кстати, я специально сделал акцент на современных художниках — мы со многими знакомы, иногда что-то делаем совместно, и это втягивает. Меня заражает то, что ты сам можешь не только стать частью культурного процесса, но и даже на него повлиять. Современное искусство дает возможность проявиться здесь и сейчас, совершить проактивное действие, чтобы в этом мире что-то изменить. Берешь и делаешь — а всё, пусть и медленно, начинает трансформироваться. Надо с чего-то начинать. Почему бы не с офиса!

Этому пространству не очень подходит слово «офис».

Я рад, что возникает такое ощущение. Для меня подход к осознанному коллекционированию — это, в первую очередь, создание культурной и эстетической среды. Когда мы задумались, где нам разместить фонд, то я долго искал в Петербурге модные общественные пространства, в которых работают участники креативных индустрий. К моему глубокому сожалению, толкового я так ничего и не нашел. Общественные культурные пространства уже есть — «Севкабель Порт», «Брусницын-лофт», Левашовский хлебозавод, — но там не базируются институции. Ленполиграфмаш оказался наиболее близким по духу, здесь все-таки базируются творческие комьюнити. И у нас получилось такое пространство, которое само диктует «бирюзовость» нашей организации (ее принципы — самоорганизация сотрудников, уважение личности и служение общим ценностям. — Прим. pед.), — оно создает командный дух, мотивацию, самомотивацию и помогает коллегам подходить к задачам осознанно и с интересом.

Вадим Навоенко
Валентин Блох

Говорят, всегда стоит начинать с себя. Что экспонируется в твоем кабинете?

Я бы назвал это фьюжн. (Смеется.) Чего здесь только нет! Центральное место — не только из-за крупного формата, а еще и потому, что это подарок моей жены Тани — занимает похожая на витраж монументальная тиражная шелкография «Завет» (2022) важного художника уличной волны Дмитрия Аске. Здесь же я разместил купленную мною на первой ярмарке современного искусства 1703 на стенде галереи ­a—s—t—r—a абстрактную живопись «Глаза ниже плеч» (2021) художника с техническим, а не профильным образованием Артура Кривошеина — мое первое серьезное приобретение. Литографию петербургского соцреалиста Бориса Ермолаева «Образ мира» (1964) — его работы хранятся в собрании Русского музея — на мое 35-летие подарила основательница KGallery Кристина Березовская. У меня есть даже литография Огюста Монферрана 1836 года, где изображена отливка капители Александрийского столпа — ее на Новый год подарила мне команда. Лист на эту же тему выдающегося рисовальщика и литографа, академика Императорской академии художеств Василия Федоровича Тимма — смотр ­войск у того же Александрийского столпа, уже воздвигнутого на Дворцовой площади, — тоже подарок. Очень люблю «Угли 1. 1» (2023) молодого новосибирского художника Виталия Простова — про себя называю эту работу «цветы». 

Можно в любом месте повесить небольшую работу и посмотреть, как будет меняться пространство.

У твоей коллекции есть какой-то принцип?

Сначала, признаться, я просто покупал эмоционально, никакого принципа не было. До сих пор мне нравится «якорить» какие-то события жизни через современное искусство. Например, у нас дома есть две симпатичные графики с котиками, мы с супругой купили их прошлым летом чуть ли не за две тысячи рублей на поп-ап-проекте галеристки Кристины Березовской «Из профессорской квартиры» — там продается недорогое искусство из коллекций ленинградской интеллигенции. И эти котики каждый раз вызывают мой восторг, потому что я помню чудесный теплый день, нашу прогулку и даже музыку, которая играла. Я зафиксировал это классное состояние благодаря искусству. Кстати, на поп-апах «Из профессорской квартиры» я много покупаю, например, нашел две работы выпускницы факультета станковой графики Академии художеств Аллы Рой, а также графику и фотографии с видами Петербурга 1960–1970-х. Когда появился проект арт-ярмарки 1703 и в моем окружении оказались суперпрофессионалы, они вложили мне в голову, что все-таки у коллекции должен быть осознанный подход. Я попросил команду ярмарки подобрать актуальные произведения, которые, по мнению экспертов рынка, могут ее усилить, и стал посещать годовой образовательный лекторий 1703, чтобы лучше разбираться в вопросе — это и туры по выставкам и галереям, и паблик-токи лучших искусствоведов и дизайнеров. Поэтому мой глобальный совет с точки зрения начинающего — доверять профессионалам. Галеристы понимают, как общаться с художниками, делают селекцию, разбираются в арт-рынке и всегда подскажут, как выбрать не пере­оцененного автора. Это важно, поскольку при хорошем менеджменте можно продать любую мазню. Если я выбираю дорогую работу, то обращусь за двумя–тремя мнениями. Моя супруга тоже собирает свою коллекцию, и как-то на аукционе она увидела живопись монументального скульптора-нонконформиста Эрнста Неизвестного. Мы просили нескольких экспертов дать рекомендации, и, получив оценку, что за нее хотят адекватную цену, Таня со спокойной душой выкупила работу.

Абстрактная живопись Артура Кривошеина «Глаза ниже плеч» (2021) стала первым серьезным приобретением Вадима на стенде галереи A—s—t—r—a на ярмарке

Абстрактная живопись Артура Кривошеина «Глаза ниже плеч» (2021) стала первым серьезным приобретением Вадима на стенде галереи A—s—t—r—a на ярмарке искусства 1703 в 2023 году

О, давай поговорим про деньги! У тебя есть «потолок» — сумма, больше которой ты не готов потратить?

Я так скажу: пока мое увлечение абсолютно точно не про инвестиции. У меня есть приятель, который купил огромную коллекцию, убрал ее в хранилище и сказал, что вернется к ней лет через двадцать. Это тоже принцип, но мне не близкий. Наверное, самая дорогая моя работа — это абстрактная живопись ленинградского представителя нефомального искусства Евгения Михнова-Войтенко, но ее подарили нам с Таней на свадьбу. Думаю, пока что мой потолок — 100 000–120 000 руб­лей, в моем понимании это уже серьезное приобретение. Вообще я считаю, что коллекционирование доступно всем. Не должно быть иллюзий, что покупать искусство — это запредельно дорого. Можно найти прекрасную графику не дороже 5 000 рублей.

Как у тебя вообще возник интерес к искусству? Может, ты засыпал под эрмитажной репродукцией «Мадонны Литты»?

Вообще нет! Я вырос в суперпростой семье, где были не приняты репродукции, да и любые интерьерные «излишества». Хотя тяга к творчеству у меня была всегда — я играю на музыкальных инструментах, в том числе на дедушкином баяне, люблю рисовать. А вот совриск заинтересовал меня, когда мне было уже далеко за тридцать. Несколько лет назад я готовил подарки друзьям на Новый год и вспомнил про художницу Владу Дулину, на выставке которой был незадолго до этого. Я пришел к ней и попросил сделать для меня серию работ. Получился проект «Хокку в картинках» — 40 пейзажей с одним японским трехстишьем на небольших дощечках размером 15 х 20. Мне они так понравились, что до того как я все это раздарил, мы устроили выставку в ее пространстве «Пинакотека Specht» в «Севкабель Порту». Еще в 2020 году я инициировал проект «Мы не в музее» — ютьюб-шоу про петербургских художников: семь авторов соревнуются за приз — персональную выставку. Его до сих пор можно посмотреть, по-моему, получилось здорово. Я всегда хотел популяризировать современное искусство и интуитивно совершал правильные шаги, знакомился и поддерживал локальную сцену.

я считаю, что коллекционирование доступно всем. Не должно быть иллюзий, что покупать искусство — это запредельно дорого. Можно найти прекрасную графику не дороже 5 000 рублей.

Допустим, я тоже хочу коллекционировать. С чего мне начать?

Универсального ответа на этот вопрос нет, но я думаю, отличным началом будет посещение арт-ярмарок. Ходи, выбирай, приценивайся. Например, задача 1703 — это системная работа, которая масштабно проводится в Петербурге, чтобы обучить коллекционировать осознанно. Избавить от клише, что это дорого, только для заумных и вообще блажь. На первой ярмарке посетители удивлялись, зачем везде ценники, они же пришли увидеть искусство. А потом стали привыкать. Я тут посмотрел фильм «Чемпион мира» про знаменитое противостояние Карпова и Корчного, который очень классно и ярко описывает, насколько в советское время были популярны шахматы. Клубы были практически в каждом доме, люди играли на заводах и во дворах — была сформирована культура. Думаю, во многих детях благодаря шахматам вовремя распознали математический талант. И это круто повлияло на общество в целом. В моем понимании, современное искусство тоже мощно влияет. Оно под­разумевает, что ты погружен в тему и умеешь думать. Я бы хотел подключить к этому процессу максимальное количество людей и популяризировать ­совриск — не в плане сделать его попсовым, а научить разбираться. Искусство — это классно. Искусство — это легко, потому что ты можешь совершенно спокойно к нему прикоснуться.

Интервью: Ксения Гощицкая

Все статьи арт-дропа «Собака.ru» «Коллекционировать искусство» читайте здесь.

Теги:
Коллекционировать искусство, арт-дроп2024
Люди:
Вадим Навоенко

Комментарии (0)

Купить журнал:

Выберите проект: