• Развлечения
  • Книги
Книги

Чтение: Ксения Букша «Рамка»

Сатирический роман «Рамка» петербургской писательницы Ксении Букши о тех, кто не смог пройти фейсконтроль на коронацию, так впечатлил издателя Елену Шубину, что она номинировала его сразу на все главные литературные премии: от «Большой книги» до «Русского букера». Мы публикуем его первую главу.

Бармалей

Только в рамку. Проходите пожалуйста не толпитесь все успеете обязательно. К пристани подваливает следующий катер, народ толпится за красной ленточкой. Море шумит, расплескивается, ярчайшее солнце и буря, на ветру улетает листва, флажки хлопают, причал скрипит и раскачивается, пассажиры вылезают — глаза на лоб — и хватают ртом свежий ветер.

Все три часа катер носило, подбрасывало, душу вытрясало, — а народу-то натолкали в «Метель» втрое больше, чем надо, — и вот теперь стоят, стоим, а там впереди — по одному — пропускной пункт, досмотр и рамка. Дело нешуточное, коронация государя, а еще слухи все эти, вот они и бдят. Коронация только завтра, а Островки уже набиты народом до отказа, едут и едут.

Бармалей маленькими шажками покорно движется по причалу. Он хочет пива. Солнце жарит на редкость мощно для Островков. Справа пышногрудая дама в тренировочных штанах, слева хилые подростки с рюкзаками, впереди православное семейство. Не задерживайте, откройте второй вход! Сейчас сзади начнут напирать, следующий катер уже пришёл! — Бармалей оборачивается на резкий высокий голос — это все тот же скандальный коротко стриженный чувак, он один и нервничает — остальные расслаблены, всех укачало, пока три часа плыли сюда с материка.

Вот и рамочка. Вещи кидаем на ленту, сами проходим. Бармалей, опытный путешественник, не может не оценить: рамочка модная, толстая, по периметру — сетка лучей, все не просто так, — Бармалей кидает рюкзак на ленту, проходит, и тут рамочка издает странный негромкий хриплый писк, эдакое скорее даже похрюкивание; ну вот опять это, покорно вздыхает Бармалей, сколько можно-то — и, навстречу серому с рацией, который подходит к нему, — да, да, у меня чип Управления Нормализации, это он и фонит, сами нормализуете и сами же потом удивляетесь, — вот он, — Бармалей привычно откидывает свалявшиеся кудри и демонстрирует старенький чип УПНО, помигивающий оранжевым, голубым и светло-зелёным, — но серый на чип не смотрит, вообще не смотрит, да и на Бармалея-то не очень, — а только говорит: прошу сюда, не волнуйтесь, пожалуйста, нам придется вас задержать, это не будет значить для вас ничего неприятного, но, к сожалению, таков приказ, ваши биометрические... трр-трр... — и тут подваливает второй чувак, а народ между тем продолжает пассажиропоток, человекопродвижение через рамку, — ваш паспорт, паспорт ваш, — теребят Бармалея, — а тени от деревьев на берегу мотаются туда-сюда, и Бармалей подает раскрытый паспорт, крепко держа за угол, но те оба мотают головами — нет-нет, не так: паспорт — отдать.

Бармалей запрокидывает голову, чтобы посмотреть, кто на вышке, но за вышкой как раз стоит
солнце. Море шумит, народ движется, причал качает. Чуваки спокойно ждут.

(Ты, Бармалей, поедешь на коронацию, — говорит редактор Бармалею за день до отъезда. Просили П.Е. — тот заболел. Г. собирался — ногу поломал. Лида очень хотела поехать, но сам понимаешь. А у тебя чип стоит. Если что, претензий к тебе никаких... И потом, у тебя давно не было ни бОнусов, ни крЕдитов, коронация — хороший повод проявить себя. Ладно, Бармалей, двадцать девятого вечером. Тридцатого утром кораблик, в два приплывает царь, в четыре пресс-конференция. Первого с утра мероприятие, вечером народные гулянья. Второго, если все будет нормально, обратно, и третьего утром ты дома. Отличный план, — говорит Бармалей бодренько.

(...) По-моему, Бармалей, ты не вернёшься, — говорит Г., повисая на костылях и прикуривая. — Я тебя знаю — ты из таких мест никогда не возвращаешься. — Типун тебе на язык. — Ну или не ты, а такие как ты. — Да фигня это всё, — возражает Бармалей. — Ничего там не будет, всё это
слухи панические. Просто, ну, как его, туда-сюда, ну, максимум, кто-нибудь плюхнется в какое-нибудь море или озеро... ну или свалюсь вот, как ты, с какой-нибудь тоже лестницы или с пенька...потом этот приедет хмырь, поклянется там на чём надо, нахлобучат на него эту шапку дурацкую, помолятся все кому-то там... или кому там… и разъедутся, и всё пойдёт по-прежнему. Им просто движуха нужна какая-то, — Бармалей водит в воздухе сигаретой. — Ну ладно, — говорит Г. — Ты там береги себя. — Угу-берегу.)

Вот те и береги себя, вот те и претензий никаких! и сразу на рамке запищал. А куда, дергается Бармалей как обычно, а сколько времени-то займет, скажите хоть, чтобы я планировал. Не знаем, как обычно отвечают ему, это не мы придумали, это инструкция, — и добавляют: не волнуйтесь. А чтобы планировать, так это лучше не стоит, ничего на ближайшее время не планируйте. Бармалей вплывает на берег, серые по бокам. Необычное ощущение. Бармалея много раз так вот водили: и по тридцать первым числам, и просто по весне, — и всегда грубо, тащили иногда, волокли. На этот раз — ничего подобного даже близко. Режим вежливости на максимуме. И от этой избыточности, повышенного комфорта Бармалею не по себе.

По пыльной дороге к монастырю. Народу много. Велосипеды. Палатки. У озера продают пирожки, пиво, квас, начинается купанье. А Бармалею ни в лес, ни по дрова. Блядский чип, блядское УПНО с его нормализацией.

Вот и монастырь. Ведут направо, по тропинке вдоль самой крепостной стены, мимо тележки с квасом и сухарями, мимо длинной очереди экскурсантов, приехавших пораньше. Через десять метров — неприметная, низенькая деревянная дверка в каменной стене. Пригнуться. Посторонившись, Бармалея впускают первым. Внутри приятно, прохладно, чисто выметено, пахнет ладаном. Каменные крутые ступени ведут на второй этаж. Там площадка, лестница круто уходит вверх — но спутники открывают перед Бармалеем другую дверку, тоже деревянную, тоже низенькую. Стены везде кирпичные, обмазанные глиной, беленые. Хочется назвать их «стеночки».

Рисунок Ксении Букши к роману «Рамка»

Рисунок Ксении Букши к роману «Рамка»

И вот она — «келейка», самая настоящая монашеская келья.

Будто в сахарнице, озирается Бармалей.

Метров шестнадцать квадратных. Точнее, шестиугольных. Потолок сводчатый, толщенные кирпичные стены побелены. Под потолком с одной стороны — три крохотных окошка. Стекол
в окошках нет. Решетки есть — редкие, старые прутья. Пол дощатый. Напротив двери — узкая щель в стене. У левой стены стол и пара деревянных скамеек.

Обустраивайтесь. Сидим здесь, туалет за вон тем проемом (показывает на щель). Рюкзак придется отдать. А также мобильник, деньги, ничего брать сюда нельзя. Простите. Такие правила сегодня.
Никаких личных вещей. И вам придется здесь подождать. А обед мы вам принесем. Нет-нет, — говорит Бармалей. — Кредитку и айфон я не отдам, конечно. Это исключено.

Келейка расплывается у него перед глазами в багровом тумане. Он прилежно наблюдает оранжево-красные треугольники, гадая об их значении.

Вдруг понимает, что сидит на полу, таращась на низкую деревянную дверку. Дверка плотно заперта. Полосы света лежат на каменных плитах. С улицы доносится смех и гомон экскурсантов.

Рюкзака и айфона нет.

Отрывок для публикации предоставлен издательством «АСТ: Редакция Елены Шубиной» 

В тексте книги содержится нецензурная лексика.

Рубрика:
Чтение

Комментарии (0)

Купить журнал:

Выберите проект: